прибывают и прибывают.
Я истерично закивала.
– А Зарзелази и без нас легко справились бы с приготовлениями к пыт… к эстафете, – добавила сестра.
– Ты забыла! Нас оставили как прикрытие, – попыталась я утешить Олю, а заодно и себя тоже. – Чтобы мужчин никто не хватился и в катакомбы не подоспело подкрепление.
– Знаю, и это самое противное. Ждать и догонять. Нет ничего хуже.
– Представляю, как ты ждала, пока меня вылечат, – приобняла я сестру.
– Мне скучать не давали. Вархар же! – улыбнулась она. Так светло улыбалась Оля, только вспоминая мужа.
Возле столовой разыгралась очередная уморительная сценка из вузовской жизни, заставив нас ненадолго забыть про тревоги.
Русоволосый леплер с очень гладкой, белой кожей шел в столовую вразвалочку, как и положено мужчине с его крепкой фигурой и небольшим ростом. Преподаватель, чью ярко-зеленую рубашку испещряли аппликации в виде фиолетовых и лиловых цветов, а пряжки семи ремней сверкали всеми оттенками радуги, смахивал на живую новогоднюю елку. Но не успел он протянуть руку, чтобы открыть дверь, как сзади истошно крикнули:
– Миллой, подождите, пожалуйста.
Помнится, я долго привыкала к тому, что у одних рас перекрестья есть фамилии и даже отчества, у других же – только имена. Особенно странно это звучало в вузе. Но сейчас такие мелочи уже не резали слух, воспринимались нормально, почти как Сласины художества в гимнастике.
Не успели мы с Олей обернуться, как к преподу бросилась студентка. Невысокая сальфийка, в кружевном платье с рукавами-фонариками, притормозила возле Миллоя и улыбнулась так, словно подхватила столбняк. Препод бросил последний, грустный взгляд на дверь столовой и развернулся к девушке всем корпусом.
– Здравствуйте! У нас-завтра-у-вас-экзамен! – выпалила сальфийка.
– Так у вас или у меня? – приподнял брови леплер.
– У меня-у-вас-завтра-экзамен! – оттараторила студентка снова, в упор не понимая шутки. – И я хотела бы сегодня сдать вам лабораторки.
– Э-э-э… А кто у вас их вел? – осторожно уточнил Миллой, натасканным преподским нюхом чуя подвох. Любой, кто проработал в вузе хотя бы год, не важно – на какой должности, знает наверняка – преподы не умирают, не приняв зачеты. В особенности, если после этого назначены экзамены.
– Лабрис Глейн! – отчеканила девушка. – Но он слег в медкорпус! Возможно, даже умер, – доверительно шепнула она леплеру на ухо.
– Лабрис? – окликнул Миллой высокого черноволосого истла – тот как раз показался из ближайшей арки. – Говорят, ты заболел? Или даже умер? А когда похороны? Я приду, и даже не сомневайся! Коллега, как ни крути! И непременно пожалуюсь ректору, что ты умер, не приняв зачеты у моих групп! Докладную напишу, как минимум!
От неожиданности истл споткнулся на ровном месте и с трудом удержал равновесие. Я понимала его реакцию. Наверное, странно узнавать свой диагноз на улице, направляясь перекусить и знать не зная, что тяжко болен или даже почил с миром. Лабрис Глейн посмотрел на девушку так, будто впервые ее видит, и пораженно округлил глаза:
– Кто говорит? – перевел он взгляд на коллегу.
– Твои студенты! – Миллой хотел указать на сальфийку, но та уже скрылась в зазоре между корпусами.
Леплер притворно огляделся, посмотрел на истла и развел руками.
– Рад, что ты еще жив, – хитро улыбнулся он и в эту минуту заметил нас с Олей. Аннигиляторы сразу уступили нам дорогу и даже отошли подальше.
Мы перекусили запеченной картошкой с нежной золотистой корочкой и жареными куриными крылышками с ароматными специями. Выпили литра три мятного чая, для укрепления нервов и покинули столовую.
Других происшествий за вечер не случилось. Мы с Олей дружно решили переночевать в их с Вархаром квартире. Сестра не хотела оставаться одна, да и я тоже. Переживать за любимых варваров лучше вместе. Вспоминать, какие они замечательные, и мечтать о нескольких мирных днях в нашей безумной, но родной Академии. Подальше от внушателей, аннигиляторов и вражеских магов, которым неймется оттяпать себе какой-нибудь мир. Сверхспособности – ужасно вредная штука. Либо они портят вам характер, толкая обижать слабых, либо настроение, вынуждая спасать этих самых обиженных. В любом случае, если вы сильный маг, покоя не ждите.
Впервые за последние три года мы с Олей лежали рядом на кровати и болтали до самой ночи. Вспоминали смешные случаи в Академии Войны и Мира, курьезные и страшные в Академии Внушения и Наваждения. Старались развлечь друг друга в ожидании исхода вылазки за Ламаром. Ближе к двенадцати ночи нас сморило. А утром под самыми окнами раздался бравый крик четы Зарзелази – муж и жена вопили хором:
– Вставайте! Нам пора на войну! То есть на соревнования! Короче, подъем! Кто не встал, мы не виноваты!
Даже странно, что обитатели общежития умудрились так быстро привыкнуть к столь экзотической побудке. Лишь пара громких «бумц» свидетельствовали о том, что некоторые соседи все же упали с постелей от воплей воинственных скандров. Кто-то мяукнул у моей ноги. И я заметила, что Лучик уже включил чайник. Если Вархар не готовил сестре завтрак, то кот хотя бы сделал нам чай.
