– Слушай, Фатик, а я что, правда назвал Крис жирной коровой?
Я передернул плечами и закашлялся.
– Ну, нет, это она загибает. Ты сказал, что она уродливая гномская женщина с толстым задом и физией без меры обрюзгшей.
Гном схватился за голову.
– Эркешш махандарр! Я же ее люблю!
– Наберись терпения, – промолвил я. – Она видит, что ты раскаиваешься, и все простит. Но со временем. Но, конечно, пока тебе под горячую руку лучше не попадаться. Нет, можешь, конечно, ползать на коленях и целовать ей ноги, но уверяю тебя, от такого будет только хуже. Просто наберись терпения и жди. С другой стороны, если она будет слишком распускать руки – ударь ее в лоб. Сплошной мямлей быть тоже не годится – иначе ты потеряешь ее уважение, а это самое страшное, что может быть с мужчиной – потерять уважение женщины.
– Ноги-то у нее красивые, – изрек Олник и впал в глубокую задумчивость.
Мне случилось узреть Крессинду голой, и… Осмелюсь заметить, у нас с Олником были совершенно разные представления о красоте женских ног. Нет, это та часть тела, которая сводит с ума многих мужчин, но, как и женский зад, и женская же грудь – каждый мужчина рисует в уме свой идеал. Мой идеал – во всем! – дремал сейчас в фургоне. У него были тонкие лодыжки, прекрасные ступни, великолепный упругий… Пожалуй, я слишком увлекся, но вы поняли, да?
Утесы становились выше, осыпи – круче. Бурьяны пропали. На этом участке Лукового пути до самого его конца даже трава не росла на склонах гор, поэтому люди и прочие разумные не могли выпасать тут овец и, соответственно, тут не селились. И, конечно, место это сопровождала столь дурная слава, что таможенный дозор из Авандона мог прибыть на Луковый путь только в случае, если бы их сзади подгоняли остриями копий. Но, даже прибыв сюда, они затерялись бы в хитросплетении дорог.
Мертвые земли. Мрачные. Проплешина, пораженная давней магией. Местные обитатели орудовали какими-то особыми чарами, которые их погубили и, частично, отравили горы, если только можно отравить то, что и так мертво.
Впереди показался участок с Царапинами, длинными бороздами поперек дороги шириной от ладони до полуярда. Существа, что их оставили, несомненно, владели магией, так как без труда рассекли базальтовые булыги, будто огненными хлыстами прошлись. Царапины начинались в стороне от дороги, на каменной осыпи (там их уже давным-давно капитально привалило обвалами), пересекали ее и терялись в глубине бокового каньона, который заканчивался пропастью. Царапины (а было их около сотни) там и тут были прикрыты деревянными мостками, чтобы фургоны контрабандистов могли миновать их без поломки колес.
– Драконы, – сказал я. – Видишь? Тут прошли драконы. Маленькие и большие, волочили свои хвосты, животы и когтистые лапы, раскалив свое тело перед смертью. Так говорит предание.
Олник оживился и даже привстал.
– Давно?
– Сотни лет назад. Думаю, это связано с тем, что Атрей умер, и магия начала утекать из нашего мира. Драконы – магические твари, без чар жить не могут. Они прошли тут и бросились в пропасть. Их глаза по преданию превратились в драгоценные камни. Ну а костей сейчас на дне пропасти не найдешь – все давно расхватано, кости драконов весьма ценятся у алхимиков. Цельный скелет, правда, есть в Тавматург-Академии Талестры.
– Большой?
– Ну, размером с кита.
– Хочу его увидеть.
– Боюсь, тебе представится такая возможность.
Я закашлялся, во рту ощущался вкус крови. Это уже, кажется, была не простуда, а кое-что похуже. Это самое похуже сразило меня, откованного из стали варвара. Слишком много всего пришлось мне вынести и
С другой стороны, я бы не познакомился с Виджи…
Она вздохнула совершенно по-детски и улеглась на спину. Ее грудь обрисовалась под тонкой блузой…
Олник с интересом заглянул в фургон, но я отвесил ему легкий подзатыльник:
– Не пялься куда не след. У тебя есть своя пара. Ночевать на ней можешь.
– Да когда это было…
– Было, было. И снова будет. Наберись терпения и жди.
Грубые мужские шутки, угу.
Слева на взлобке припала к камням разрушенная крепость, сглаженная ветрами и землетрясениями, – место отдыха контрабандистов. Мы как раз на
