Не влюбись Одиллия Андервуд в того темного мага, что побывал в больнице непогожей весной двенадцать лет назад… Не будь у Максимильяна такой сильной магической наследственности. Не будь эта наследственность такой… такой… Ей даже думать не хотелось, как могут проявиться у сына отцовские гены, учитывая, что в её семье гены большей частью давали нейтралов, а если магов, то не слишком сильных. С ним было не скучно — хотя веселье получалось грубоватое — но хорошо не было. Он, конечно, бросил её и сбежал — или улетел — на тот отдаленный край Иномирья, из которого явился. Он даже не знал, что у него родился сын. А вот муж Одиллии узнал. А узнав, что она беременна, без труда сложил два и два.
После развода она купила это бунгало и молилась, чтобы Максимильян рос без особых приключений и вырос обычным, как его сестра. Она купила ему компьютер и надеялась, что сын растет нормальным зубрилой-отличником, любителем старомодных видеоигр и картинок с девицами, с которыми он никогда не повстречается. Она полагала, что из него со временем получится хороший дантист.
А потом она разрешила сыну пройти собеседование в школу Тузиталы для одаренных, трудных и странных, и, наверно, с этого все и началось. Теперь Максимильян сдружился с внучкой Гриффина Трулава, в которой с утра, когда она получила кольцо Истинного Героя, наверняка пробудилась сила. И тот мальчик, что заходил в гости — Вольф, — тоже только что прозрел. Одиллии он понравился — она сразу распознала в нем доброту.
А теперь Максимильян с новым другом пропали.
Одиллия была не глупа. Едва увидев Вольфа, она поняла, что сыну предстоит первое волшебное приключение. Все её усилия помешать этому пошли прахом. Что ж, такова жизнь, думала она. Теперь ей остается только помогать, если сумеет.
Одиллия, как все жители Реальномирья, медленно и не слишком усердно собирала М-валюту. Здесь молитва, там свечка. Все шло в копилку. Этого хватило, чтобы, открыв старую волшебную шкатулку, достав пыльный магический кристалл и сполоснув его в садовом прудике (проточного ручья под рукой не оказалось, и луна не светила), а потом ещё под краном, чтобы смыть ряску, почти увидеть, куда подевался сын.
Что он в беде, Одиллия разглядела. И расслышала. Несколько пронзительных воплей и слово «пауки». Максимильян терпеть не мог пауков. Сына надо было спасать. Но где он находится? Магический кристалл показал ей темное помещение с каменным полом. Может быть, в Старом городе.
Одиллия села в машину — маленькую, неприметную, совершенно немагическую «горбушку» — и поехала в Старый город. Но где искать и что искать, она не знала. Оставалось довериться шестому чувству в сочетании с материнской интуицией. Она проехала мимо тускло освещенной ночниками больницы и мимо школы Тузиталы для одаренных, трудных и странных. Дальше был магазин экзотических животных и лавка букиниста. А за ними начинался университет. Но сердце ей ничего не подсказало — Одиллия ничего не чувствовала.
Зато она увидела молодого парня, без сознания лежавшего на земле у поворота к пассажу Забав. Люди обычно проходят мимо лежащих на земле молодых людей, принимая их за пьяниц, наркоманов или бедняков, которые только и ждут, кому бы поведать историю своих неудач, или — еще хуже — подозревают в них притворщиков, готовых напасть на доброго человека, который решится помочь. Но Одиллия Андервуд была целительницей и не могла оставить человека в беде. Она остановила машину в тупике и пошла посмотреть, что с пареньком.
— У! — сказал Карл, когда она встряхнула его. — Ух!
— Что с тобой? — спросила Одиллия.
— Один чокнутый меня заколдовал.
— Только не это! — вырвалось у Одиллии. Такой беды она не ожидала. Конечно, она не знала, что за тупую боль в голове Карла и за легкое головокружение в ответе её сын. Она просто предположила, что в округе действует опасный темный маг. И, в сущности, не ошиблась.
Леонард Левар, возвратившийся из внеочередного визита в Нижний мир, находился в это время в своей лавке и готовился к внеочередному визиту в Иномирье. Он ломал голову, где бы продать Очки. Где дадут за них лучшую цену, на той стороне или на этой? Он порылся в тусклой сети, а заодно приготовил себе чашку кофе и рулет с ветчиной — ему давно пора было подкрепиться. Мальчишки его больше не беспокоили. Он перевез их в малую пещерку и выпустил пауков. И ещё наложил на происходящее малое маскирующее заклятие, чтобы никто не услышал воплей. Хозяйке магазина, мадам Валентине, он заплатит завтра. Та давно привыкла, что Левар «одалживает» у неё питомцев, и ни разу ещё не проговорилась.
— Ты сесть можешь? — спросила Одиллия у Карла. Она перебирала содержимое сумочки. Нашелся ибупрофен, «Спасатель», пастилки от кашля и несколько гомеопатических пилюль с арникой. Все это она скормила Карлу. Как опытный целитель, она знала великую медицинскую тайну — важно не какое лекарство даешь больному, а как даешь. Большая часть лекарств оказывает то самое действие, которого от них ждет пациент. Карл не походил на заядлого любителя лечиться, так что Одиллия просто пообещала, что от этих таблеточек он быстро поправится, а вот эти крошечные пилюльки его отлично подбодрят, только принимать их надо по одной, или, в крайнем случае, по две. Она заверила, что пастилки от кашля — настолько сильное средство, что его запретили к продаже в пятнадцати странах.
Карл сел.
— Вы медсестра?
— Да, — подтвердила Одиллия. — Сестра Андервуд.
— Андервуд?
Он совсем недавно слышал это имя, вот только где? Карл тряхнул головой. Не помогло. Где он? И что он здесь делает?
Сестра Андервуд принялась расспрашивать, не видел ли Карл её сына. Она описала мальчика: одиннадцать лет, полноватый, в очках. Стоп, уж не тот
