Гренделя. Затем состоялось знакомство Чарли с человеком, который не дымит, сделавшее мальчика счастливым, если такое вообще возможно. Он был счастлив — до тех пор, пока не вернулись Томас и Ливия с матерью.
Теперь он ищет слова, способные выразить его чувства.
— На прошлое Рождество мой двоюродный брат подарил мне несколько неприличных книг, — неожиданно говорит он. — Ну, не то чтобы совсем неприличных — скажем так, пикантных. Пять томов, которые он нашел в кабинете покойной бабушки. Все пять — романы, переведенные с французского. Во всех — один и тот же сюжет: двое мужчин любят одну девушку. Все заканчиваются дуэлью.
Томас не опровергает намеков Чарли. В тусклом свете его лицо кажется осунувшимся. За последние десять дней оба сильно похудели. Стали выглядеть старше.
— Скорее всего, это лишь иллюзия, Чарли. Обман. Чужие чувства. Здесь эти чувства парят в воздухе. — Томас хмурится — мысль, очевидно, встревожила его. — В любом случае я ей даже не нравлюсь. Она меня ненавидит.
— Нет, это не ненависть.
В холодном нефе, где нет скамей, слова рассыпаются жесткой дробью. Внезапно, испуганные этим холодом, они берутся за руки — крепко, со всей силы, как двое детишек, потерявшихся в лесу, — мчатся через всю церковь к выходу и, не отпуская рук, выбегают на площадь. Солнце стоит низко над горизонтом, и на мгновение лондонская дымка греха, пронизанная косыми теплыми лучами и расцветающая оранжевыми кольцами дыма, становится прекрасной.
Обратно они идут медленно, сообщая о случившемся за время их разлуки. Конечно, они уже сделали это раньше, но в присутствии других, и тогда их рассказы служили иным целям. Чарли не задерживается на том, как он целый день был привязан к кровати в доме Ренфрю. Зато он охотно рассказывает Томасу о своей болезни на обратном пути.
— Маялся желудком. Из-за гнилой картошки и снега, который я ел, пока шел ночью. В книгах о таком никогда не пишут. О том, что у людей бывает понос.
Чарли было так плохо, что он не мог больше идти. Его приютила семья фермеров, в чью дверь он постучался, согнувшись пополам от боли.
— Только представь: просыпаюсь в чужом доме, подскакиваю, сердце стучит от страха — вдруг меня опять связали. Бегу к ночному горшку, а сам боюсь, что Джулиус затаился там и караулит меня в тени. Через сутки боль прошла, но фермер заставил меня отрабатывать постой. — Чарли трясет головой и показывает мозоли на ладонях. — Такой неприятный человек, все время ругался, жаловался на богатых, на кур, на жену.
Они приближаются к дому Гренделя, но не спешат входить внутрь. Ветер доносит запахи реки, отбросов и тухлой рыбы.
— И вот чем все это закончилось, — заключает Чарли, имея в виду нападение и стрельбу, рудник, долгую дорогу в Лондоне. — Мы снова с леди Нэйлор.
— Мы можем уйти, только скажи.
Но Чарли понимает, что это лишь слова. И знает почему.
— Мы должны остаться и защитить ребенка.
— Значит, ты тоже так считаешь!
Чарли видел мальчика всего одно мгновение. Себастьян первым делом потребовал отдельную комнату для пленника, такую, чтобы дверь была с замком. Затем, никому ничего не сказав, он заколотил гвоздями оконные ставни. И ушел, забрав с собой ключ. Вернулся он только утром и принес с собой железный засов, который повесил на дверь в комнате мальчика.
Чарли целый час просидел, припав к замочной скважине, но мальчик почти все время оставался вне поля его зрения. Можно было видеть время от времени лишь его ступни, в больших мужских ботинках. Они слишком велики для ребенка, но никто не помог ему снять неудобную обувь. Мальчику лет шесть. Он помладше Элинор. Предоставленный самому себе, он растерян и со свистом всасывает воздух, словно через соломинку. Один раз он поднялся и подбежал к окну, ловя свет, прижался к заколоченным ставням своим не-лицом.
— Он не дымит, — говорит Чарли Томасу. — Вот почему эти двое так дорожат им. Маска — это респиратор. Предохраняет от инфекций.
То и другое лишь предположения, но Чарли в них не сомневается. Он излагает Томасу рассказ Ренфрю об экспедиции барона Нэйлора, о том, как они объездили весь мир в поисках «невинности».
— Не стоило тратить столько сил и времени, — замечает Томас. — Мы совершенно бесплатно привели их к Гренделю.
— Это другое. Должно быть, мальчик похож на ту женщину в лесу. Ту, которую мы встретили после нападения на экипаж. Если так, скоро он тоже начнет дымить. Просто зараза еще не коснулась его. — Чарли улыбается, вспоминая пугливое создание, которое остановило кровотечение Томаса. Дым шел из нее так же естественно, как выдыхаемый воздух. — Как ты думаешь, они заметят, что Грендель — особенный?
Томас сплевывает.
— Если еще не заметили, это случится очень скоро. Они думают только о дыме. Наверное, ненавидят его всей душой.
— А ты разве нет?
