Но голос Томаса звучит твердо.
— Нам нужно поговорить с тем, кто может все прояснить. Рассказать о лаборатории, об экспериментах, о теории леди Нэйлор насчет дыма. Нужно добыть новых сведений, узнать чужую точку зрения. Без этого мы так и будем бродить в темноте. — Он вскидывает подбородок. Решение принято. — Вы оба поедете в Лондон. Я отправлюсь к Ренфрю.
— К Ренфрю! Откуда ты знаешь, что можно ему доверять?
— Я ничего об этом не знаю. Но в свое время он учился у барона Нэйлора. И это он обнаружил во мне болезнь. Если мы правы, если клетка в лаборатории предназначена для меня из-за этой болезни, тогда, Чарли, я должен узнать, для чего это все. Иначе я делаю выбор вслепую. И меня уже тошнит от этого.
Чарли хочет возразить другу, сказать, что он не прав. Что Ренфрю ничего не знает и обойдется с Томасом как с нашалившим учеником: отругает его, запрет в классной комнате и заставит мыть полы в наказание. Но перед его мысленным взором возникает ночной экипаж, мастер этики и дыма, который сидит возле них и тихо беседует с Томасом. Ренфрю знает. Кое-что. Или даже немало.
Может, он согласится рассказать об этом.
— В таком случае, — говорит Чарли, спокойно глядя на друга, — мы все к нему поедем.
Но Томас не соглашается:
— Слишком рискованно. Все-таки нам неизвестно, на чьей он стороне. Зато известно, что он каким-то боком замешан во все это и знаком с леди Нэйлор, которую мы пока считаем своим врагом. Нам лучше разделиться. Хотя бы один из нас должен добрался до Лондона, на тот случай, если Ренфрю станет удерживать меня. Кто-нибудь должен знать об этом, чтобы в случае чего выступить свидетелем.
Вновь рассуждения Томаса кажутся убедительными. И вновь Чарли приходит к другому выводу:
— Тогда поеду я. — Он продолжает говорить, не слушая протестов Томаса: — Если ты прав — насчет клетки, дыма в тебе и всего прочего, — тогда им нужен именно ты. А не я. Поэтому к Ренфрю поеду я.
Томас все еще возражает, даже поднимается с земли. В его голосе злость, все его тело дрожит от слабости.
Умолкнуть его заставляет Ливия.
— Вы не можете ехать, — говорит она ему. — Один точно не можете. Просто не осилите дорогу. Кто-нибудь должен быть вашей нянькой. А значит, в любом случае вы подвергаете риску одного из нас. — Она говорит очень сдержанно, даже бесстрастно, поскольку не спорит, а называет вещи своими именами. — Я не знаю этого мастера Ренфрю и вряд ли сумею найти его. А вам нужен спутник. Значит, или мы едем туда все и рискуем своей жизнью, или не едет никто. Или едет один Чарли — и один отвечает за последствия вашего решения.
Она переводит взгляд с одного юноши на другого, словно взвешивая их. Чарли становится неуютно под этим взглядом.
— Вы должны определиться, мистер Аргайл.
Ливия произносит это совсем тихо, будто уже знает, какое решение он принял.
Они расстаются, назначив место и время встречи. Все просто. Есть только одно место в Лондоне, которой оба мальчика непременно найдут: площадь, где проводятся казни, у помоста. Ждать там договорились трижды в день: на рассвете, в полдень и на закате, начиная со следующего дня. По их расчетам, Чарли доберется до Лондона не раньше чем через сутки. Ему придется переночевать в школе. Или в дороге.
Появляться на платформе втроем не следует. Если их ищут, то высматривают троих знатных отпрысков, двух мальчишек и девушку. Может, повсюду уже расклеены листовки, а по каждой станции бродят сыщики. Но вряд ли их заинтересует грязный бродяга в лохмотьях с чужого плеча или пара работников с рудника. По крайней мере, они надеются на это. Чарли предстоит отправиться первым. На три часа раньше товарищей. Это залог того, что люди, увидев одного подростка, не соотнесут его с двумя другими. Кроме того, Томас успеет немного отдохнуть.
Перед тем как уйти, Чарли делает шаг к Ливии. Томас отворачивается и погружается в изучение своих ботинок. Дает им возможность побыть наедине. И все равно прощаться нелегко. Они не знают, как это делается. Они никогда не прикасались друг к другу при свете дня.
В конце концов Чарли протягивает ладонь. Ливия смущенно вкладывает в нее свою. Так могли бы вести себя незнакомцы во время случайной встречи, только они не убирают руки, а продолжают стоять так — тонкие пальцы Ливии в пальцах Чарли. Ему хочется поцеловать их. Но она отдергивает ладонь раньше, чем он успевает поднять ее к своим губам.
— Слишком грязная, — шепчет она, с отвращением глядя на почти черные пальцы. — Будь осторожен, Чарли.
— И ты тоже.
Настает черед Томаса. Чарли подходит и садится на землю рядом с ним.
— Присмотришь за ней, ладно? Вместо меня.
Томас кивает, но его взгляд мрачен. И в нем таится страх, который Чарли не в силах понять.
— Все-таки должен ехать я, — говорит Томас.
— Мы же решили. И так правильнее.
