— Скажите, мистер Дизни, — вежливо спросил он короля мультипликации, — а «много» и «мало» — это прилагательные?
— Это наречия, сэр, что с точки зрения языка одно и то же. На вопрос «Какой?» отвечают прилагательные, на вопрос «Как?» — наречия. Но делать сравнение по плечу им обоим.
Андрюха подумал, что сравнение от «много» и «мало» будет «больше» и «меньше», а вовсе не «многе?е» и «мале?е», как бы полагалось бы по правилу — и сказал Диснею:
— Тогда вот, я нашел четыре исключения.
Хорошо-плохо-много-мало.
Эти слова делают сравнения иначе, не так, как все!
— Вы не поверите, дорогой мистер Эндрю, но именно эти четыре прилагательных — исключения и в английском! — откликнулся Дисней. — Итак, смотрите внимательно!
Good > better. («Ага, это хороший > лучше», — соображал Андрюха).
Bad > worse («плохой > хуже»).
Many/much > more (из «много» получается «больше», вроде понятно, но почему это у них аж два слова «много»?!!).
Little > less (это явно «мало» и «меньше»).
— “Many” — это «много», и “much” — тоже «много», — не смог промолчать Андрюха. — И какая же между ними разница?
— А разница тут четкая: “many” служит для исчисляемых понятий, тогда как “much” для неисчисляемых. Мыши, собаки, бурундуки и динозавры — это “many”. А вот радость, счастье, вода или еда — это “much”. Счастья тоже бывает много — но оно одно, единое, понимаете? Этакое облако, которое состоит из цельной субстанции. Значит, если нам захочется сказать «много шоколада» или «много радости» — то это “much chocolate” и “much joy”! А вот «много друзей» — это совсем другое дело, это “many friends”.
И знаете что тут примечательно? Две важнейшие вещи — деньги и время (“money” и “time”) — несчетные! Как воздух, как вода, как арахисовое масло с клубничным желе!
— Деньги и время — несчетные? Как это, почему? — удивился Андрюха. — Денежки счет любят, ведь есть такая пословица, правда? Значит, деньги счетные?
— Позвольте мне здесь с вами не согласиться, мой дорогой мистер Эндрю, — возразил Дисней. — Деньги и время — действительно несчетные, и говорить надо “much money” и “much time”. Во-первых, обе эти величайшие вещи — капитал и время — совсем не ряд отдельных предметов, это потоки. Как энергия или, скажем, свет! Так что на штуки там считать нечего. И во-вторых, если брать даже с чисто технической стороны: слово “money” и слово “time” стоят в единственном числе. Поэтому определенно “much money” и “much time”!
— Значит, слов «много» два. А сравнительная форма у них одинаковая, да? — еще раз уточнил Андрюха.
— Именно! “Many friends” превращается в “more friends” («больше друзей»), а “much time” превращается в “more time” («больше времени»). Да, кстати, та же хитрая штука, что с двумя словами «много», происходит и с понятием «мало».
— Как? — спросил Андрюха. — Их тоже два?
— А как же! — откликнулся Дисней. — “Little” — он ведь для несчетных. Чуть-чуть воды, чуточка времени, горсточка песка… А для друзей, подруг, собак и кошек есть слово “few”. Мало не на вес, мало на штуки! Ну, там двое-трое, максимум четверо…
«Смешное слово, но важное, надо запомнить», — мелькнуло в Андрюхиной голове.
— А как у этого «фью» со сравнительной и превосходной? — осведомился он.
— Самое интересное, что “few” — совершенно не исключение, и склоняется стандартно, согласно основному правилу. Fewer ducks — это меньше уток, а the fewest ducks — меньше всех уток, наименьшее количество, практически две их осталось на всю страну.
Из левого верхнего угла экрана высунулся Дональд Дак, самым противным из своих голосов промолвил «Хнык-хнык» и спрятался назад.
— Итак, исключений все же четыре, — продолжал Дисней. — Причем они точно те же, что и в вашем родном языке, мистер Эндрю. Сравнительную форму они делают по-своему. Добавьте только их Superlatives — превосходные степени — и картина будет полной.
The best — наилучший;
The worst — наихудший;
The most — наиболее;
