Быстрый английский для путешественников во времени

— Вот тогда мы в грамматике сильных. А это значит — никаких помощников! Бросаем первое слово вперед, и вопрос готов.

Fedya must work. > Must Fedya work?

Да, и отрицание сильные тоже делают напрямую, а не через don’t.

Fedya must work > Fedya must not work.

— Все точно. А теперь давай, Катька, с этой точки зрения посмотрим на эту триаду со словом HAVE — на наши три предложения про тебя и твою Василису.

You have a cat.

You have to feed the cat.

You have fed the cat.

— Это оно же, — прошептала потрясенная Андрюхиной мудростью Катька. — Ну ты и голова, Андрюха. Первый из примеров — простой, потому что глагол тут просто один. И со второй фразой теперь тоже все ясно: мы здесь видим очень знакомый нам формат «глагол-ТО-глагол», типичный именно для простых!

— О! Соображаешь! — Андрюха торжествующе поднял палец кверху на манер Чарлза Дарвина, гордо представляющего ученому миру своих любимых австралопитеков.

— А вот третий пример, этот самый Perfect, который совершенная форма глагола — тут он работает как сильный! — продолжала Катька. — Именно тут прыгает сам! Но в двух предыдущих ситуациях — действует через помощников!

Спокойненько делаем нужные действия.

Do you have a cat?

Do you have to feed the cat?

Have you fed the cat?

Андрюха торжествовал. Ему было чрезвычайно приятно, что Катька так здорово во всем разобралась.

— Вот и выходит, — подвел он итог, — что HAVE — но только не любой HAVE, а именно в Перфекте — представляет собой сильный глагол! И если учесть, что Шекспир перечислил мне сильных ровно шесть штук, тогда этот случай, HAVE в формуле HAVE V3, то есть в совершенной форме, выходит шестой-с-половиной сильный! Полноценным седьмым я бы его все таки не назвал, из уважения к двум его остальным ролям — «имею» и «должен», где он простой, как хозяйственное мыло, или как подруженька твоя, Белибердина, когда просит ее семечками угостить да приговаривает «сыпь побольше».

Наступила пауза.

— Ага, — сказала Катька таким очень спокойным тоном, каким говорят «Вот ты и попался». — Значит, Белибердина, да. И семечки. И шестой-с- половиной сильный, конечно, понимаю. Умный ты, Андрюха. Ох, и умный. А что ты там сейчас про какого-то Шекспира говорил? А? Или мне послышалось?

— М-м-м-м-м… — Андрюха понял, что явно сболтнул лишку, и почувствовал, что на сей раз отвертеться ему не удастся. — Ну, допустим, послышалось.

Маленький крепко сжатый Катькин кулачок моментально оказался прямо у его носа. От кулачка приятно пахло земляничным мылом.

— Если ты меня не возьмешь туда хоть разок… Я тебя стукну, Андрюха. Вот честное слово, стукну.

— Ну и стукай, все равно не возьму. Там иногда не очень спокойно бывает. Да я ведь тебе и так все-все рассказываю. И про вопросы, и про отрицания, и про совершенную форму вот рассказал…

— Ты, Андрюха, сам будешь совершенной формой скотины, если меня туда не возьмешь! — Голос Катькин задрожал, ее глаза наполнились слезами.

— Да это секрет! — сопротивлялся Андрюха. — Не давали мне право тебя туда тащить!

— Но ведь и не отнимали же? — тихо сказала Катька. — Тебе ведь не запрещали меня туда брать? Кто-нибудь сказал тебе открытым текстом: «Не бери ни в коем случае туда Екатерину Михайловну Степанцову»?

Андрюха подумал и пожал плечами.

— Ну, вот так, прямо, вроде не запрещали. Кстати, «Не бери ни в коем случае» — это типичное для русского языка двойное отрицание, а в английском «не» будет одно: “Don’t take in any case!”

Катька просияла.

— Значит, можно! Все, что не запрещено — разрешено!

— Это где такое сказано? — удивился Андрюха.

— Это так должно быть! — поставила уверенную точку Катька. — Так правильно!

Что мог наш герой противопоставить этой уверенности? Да, читатель, вы угадали: ничего. Nothing. Как полагается, с одним