отрицанием.
В скверике неподалеку от Андрюхиного дома, как всегда, было тихо и безлюдно. Погода сегодня была прекрасная — впервые после нескольких осенних и зимних месяцев пригрело солнышко. Андрюха с Катькой сидели рядышком на лавочке и разговаривали, и на душе у обоих было светло и празднично.
— Расскажи мне все о своих путешествиях, Андрюха. Расскажи с самого начала.
И Андрюха начал рассказывать. С самого начала, со встречи с вороном Рэйвеном. А потом даже достал тетрадку с ручкой, положил на колени ранец, на ранец учебник математики, на учебник листок — и, к Катькиному восторгу, быстро-быстро нарисовал ей весь свой пройденный путь. Изобразил что-то вроде дорожной карты своих путешествий во времени…
Катька ахала, переспрашивала и округляла глаза.
— Неужели сам Шекспир? Живой?
— Нет, маринованный! Стал бы я с неживым Шекспиром разговаривать! — солидно отвечал Андрюха и продолжал свою удивительную историю.
Катька хохотала, когда Андрюха изображал ей свой отчаянный бросок школьным ранцем в тираннозавра с ласковым именем Рексик: «И тут я его вот этим самым ранцем, представляешь, а он стоит и ухом не ведет!». А когда наш герой поведал Катьке тот сон, где он, держа ее за руку, убегал по лабиринту от преследующего их обоих неведомого ужаса — сказала серьезно:
— Так это же миф о Минотавре, помнишь, Сергей Иваныч нам рассказывал? Герой по имени Тесей убил чудовище, но затем должен был заблудиться в лабиринте и сгинуть. Но он смог выбраться, потому что его девушка, Ариадна, дала ему путеводную нить.
— Да непохоже! — отмахнулся было Андрюха. — И никакое чудовище я пока не одолел, да и тебя не Ариадной зовут, и, вдобавок, в отличие от мифа — мы там с тобой в том лабиринте вместе были!
Но тут же задумался. Да, изменился он за последние месяцы, и сам чувствовал, что изменился сильно. Многому хорошему научили его походы в серую дверь, и вот так задумываться — ненадолго, на две-три секунды — научили тоже…
— Наверное, ты все же права, Катька. В чем-то главном права. Иду-то я, конечно, сам, это понятно, ноги мои за меня переставлять никто не будет — и даже, может, при этом я и тебя куда-то за руку тащу и вывожу к чему-то хорошему. Но вот ниточку, похоже, все-таки именно ты мне даешь!
— Заметил-таки, — скромно ответила Катька.
Она с удовольствием изучала Андрюхину дорожную карту.
— Счастливый ты, Андрюха, такое видел своими глазами, с такими людьми вживую общался… А вот это Ньютон, да?
— Да. Про его три закона и про «Вот», «Есть» и «ноль» я тебе рассказывал.
— А это кто, Чарлз Дарвин? А что, Тесла сам к тебе пришел? Неужели тот самый Тесла? А Дисней с тобой из телевизора разговаривал? А, и еще Джеймс Бонд? И даже Шерлок Холмс? Так эти же двое последних вроде литературные герои, разве нет? Везет тебе!
Андрюха прислушался к ее голосу — нет ли в нем насмешки или издевки. Послушать со стороны — с живыми Шерлоками общается, ну ведь бред же… Тут любой бы не поверил и еще бы дураком его выставил.
Нет, насмешки в Катькином голосе не было, ни капельки, ни грамма. Катька Степанцова — самая ехидная, независимая, самостоятельно мыслящая, острая на язык, насмешливая и язвительная девчонка в их классе — ему верила.
Верила но-настоящему.
— Повезло тебе, Андрюха, — радостно повторила Катька. — И мне с тобой повезло очень, конечно. Так в чем мы там еще недоразобрались?
— Не знаю, как там лично вы, а лично мы уже во всем доразобрались, — заявил Андрюха. — Сейчас я тебя проверю. Вот как будет: «Василиса ела сосиски»?
— Известное дело, вторая форма, не “eat”, а “ate”, — отреагировала Катька. — Vasilisa ate sausages. Вопрос из этого будет: “Did Vasilisa eat?” А разбираюсь я в этом благодаря тебе, ты мне здорово тогда все о прошедшем объяснил.
— Да это не я, это Дарвин здорово объяснил, — попытался было заскромничать Андрюха.
— Нет уж! Мне Ватников объяснил! Никакого Дарвина я пока в глаза не видела, а все знаю от тебя! — вдруг решительно возразила Катька. — Продолжай экзамен!
— Хорошо, а теперь скажи «Василиса съела сосиску». Уже съела, понимаешь?
— А это Перфект,
— Нормально. Тогда попробуй-ка вопрос задать!
—
