– Ты о чем? – осведомился тяжело пыхтевший Улан.
– Да о вратаре этом, – пояснил Петр. – Мне ж еще на постоялом дворе что-то неправильным показалось, но дошло только сейчас. Он же, зараза, в точности как Шарапов сработал. Сам тему задал и сам меня подвел к нужному решению. В смысле, нужному для него. И ведь обставил так, чтоб у меня времени на раздумье не осталось: именно этой ночью тебя вытаскивать надо, поскольку к утру убьют. Вот я и пошел… на святое дело: друга из беды вызволять. Ну и результат налицо: добро пожаловать к Жеглову на кукан.
– Историю отечественного права надо было как следует изучать, – попенял ему Улан. – В том числе и «Русскую правду». Тогда бы понял, что это может оказаться ловушкой. Здесь хозяин, застукавший ночью грабителя, имеет полное право его убить и не понести никакого наказания, при условии, что никто не видел бандюгу связанным или живым после рассвета.
– Значит, нам надо продержаться до восхода солнца и тогда появится шанс, – сделал оптимистичный вывод Сангре, и, в очередной раз треснувшись обо что-то головой, взвыл от боли.
– Трудно сказать появится ли, – после недолгой паузы откликнулся Улан. – С одной стороны, боярин ничем не рискует, сдав нас на княжеский суд. Он же не знает, что у нас имеется грамота от Гедимина к Михаилу Ярославичу.
– А… если бы знал? – насторожился Петр.
– Откуда? Мы вроде никому о ней не говорили, даже Пушате.
– Ну-у, к примеру.
– Плохой у тебя пример, – хмыкнул Улан. – Или сам не понимаешь, что в этом случае Ивану Акинфичу нужно в срочном порядке замести следы, а как проще всего это сделать? Да ликвидировав нас.
– А, допустим, он в этой грамотке толком ничего не смог прочесть, поскольку весь текст размыт? – не унимался Петр.
– Логически рассуждая, ему все равно лучше нас пристукнуть. Мало ли что мы наговорим князю, так зачем рисковать? Погоди, погоди. Не хочешь ли ты сказать…
Однако тут в дверь вновь принялись ломиться, и на сей раз с удвоенной силой. Локис, удерживая ее, уже не рычал – ревел от натуги, как подраненный зубр. Друзья дружно навалились на бревна-распорки, старательно удерживая с их помощью козлы.
– Кажется, рухнет скоро твоя баррикада под напором неустрашимых гладиаторов, – выдохнул Сангре. – Пора браться за арбалеты.
– А ты их прихватил? – обрадовался Улан.
– На всякий случай, – буркнул Петр. – Человека можно подкупить, а собак… Потому и взял, как чувствовал. Правда, со стрелами не ахти, но…
– Их нет, – прорычал Локис.
– Ты что?! – возмущенно повернулся к невидимому в темноте литвину Сангре. – Забыл взять с собой стрелы?! Я ж тебе говорил…
– Мешок нет, – перебил Локис. – Он там, за дверь.
– Ну елки зеленые! – простонал Петр. – Что ж ты натворил, Голиаф недоделанный?! – но тут же осекся, поскольку припомнилось, как он резко ухватил литвина за шиворот, втаскивая вовнутрь.
Скорее всего, именно тогда Локис и выронил мешок. Получалось, виноваты в его потере оба и он сам как бы не побольше.
Литвин виновато посопел и предложил:
– Я взять?
– Сиди уж, горюшко ты мое непутевое! – буркнул Сангре и, вздохнув, бодро заметил Улану: – Вообще-то в такой темноте арбалеты нам ни к чему. Опасны слишком. Того и гляди при передаче из рук в руки кто-то чего-то нажмет – будет обидно ощутить собственную стрелу в родной заднице, а я… – он резко умолк и, прислушавшись к происходящему за дверью, озадаченно протянул: – Кажись, затихло. Явно не к добру.
– Стой! – раздался громкий бас, явно принадлежащий боярину. – Убиенного не замай и трогать не моги. Пущай лежит как лежит… до показа княжичу.
– А как же… Ежели они ему поведают, что…
– Ничего не поведают, – пояснил боярин, понизив голос. – Мы ж его опосля покажем, когда с ентими покончим. Потому и сказываю, чтоб побыстрее. А вы чего застыли, яко пеньки?!
– Оп-паньки, какой знакомый бас, – зло протянул Сангре. – Ишь, нарисовался, хрен сотрешь.
– А ты точно не убивал того, кто там лежит? – шепотом уточнил Улан.
– Точно, точно, – торопливо заверил Петр. – Погоди-ка, дай мне с этим козлом языком почесать, глядишь, и получится время потянуть. – И он громко закричал: – Здоровеньки булы, почтеннейший Иван Акинфич! Як зараз ваша життя? Сладко ли спалось? Птеродактили ночью не кусали, муха це-це не залетала?
Боярин ответил не сразу, осмысливал услышанное.
– Залетела парочка, – наконец откликнулся он. – Назойливые, страсть. Да я так мыслю, скоро отжужжатся, тогда и досыпать пойду. Потому им лучше самим бы отсель упорхнуть подобру-поздорову, покамест я добрый.
