Гильмендом после игры с собственными собаками.
Однако, теперь для него наступило время новой жизни и новых хозяев — родителей Лизы.
— Приехали, Гильменд. Здесь будет твой новый дом, дружище, — сказал я, когда мы наконец въехали во двор фермы. — Тут у тебя не будет недостатка в прогулках.
Это было чистой правдой. Брайан, мой тесть, — ранняя пташка. Каждое утро, в шесть часов, он вскакивал и отправлялся на прогулку в поля вместе со своими собаками. Хотя благодаря нам он усвоил, что не все собаки так же управляемы, как его собственные.
Я все еще не могу удержаться от улыбки, когда вспоминаю, как он впервые взял на прогулку Физз. Однажды, когда нас загрузили на службе, мы привезли Физз на ферму. Родители Лизы, сами хозяева собак, предложили нам присмотреть за Физз, за что мы им были и вправду благодарны, так как иначе нам пришлось бы платить за приют.
В одно прекрасное утро Брайан, закончив кормить коров, опрометчиво решил, что ничего плохого не случиться, если он спустит Физз с поводка посреди одного из обширных вспаханных полей, где он прогуливался с двумя остальными собаками, Лили и Брамбл. Через секунду после того, как он отстегнул поводок, он понял, что сделал большую ошибку.
Физз увидела молодого оленя, пасущегося через два поля от того, где все они находились. Прежде чем Брайан успел среагировать, она рванула прочь.
Брайан был в хорошей форме, так как потратил много лет, участвуя в местной футбольной команде; но до него быстро дошло, что он не сможет тягаться со стремительной, как газель, Физз, несущейся по направлению к ничего не подозревавшему оленю. Вдобавок, поля фермы были обсажены высокими колючими кустами, из тех, сквозь которые никто не пожелал бы продираться, разве только будучи одет в броню. Тогда как Физз умудрилась пронырнуть понизу под ветками кустов, не сбавляя бега, Брайану пришлось карабкаться через эту живую колючую проволоку, пытаясь попасть на следующее открытое пространство.
Через два поля он, наконец, нагнал Физз, — та сидела и тяжело дышала, а молодого оленя нигде не было видно. Брайан был весь исцарапан, но в еще худшем состоянии находилась его новая куртка для прогулок. Она была кошмарно изодрана колючками. И потом он всякий раз припоминал нам это.
Я остановился за зернохранилищем, выскользнул из минивэна и обошел его, направляясь к боковой дверце. Брайан припарковал трактор и подошел к нам.
— Ну как, Брайан, готов ко встрече с Гильмендом? — спросил я. Он кивнул.
Марлен, моя теща, уже виделась с Гильмендом во время его пребывания в карантине, но дела на ферме не позволили Брайану съездить туда вместе с ней. Я сдвинул дверь и подхватил Гильменда за сбрую, когда он выпрыгнул на свободу.
— Не так быстро, малыш.
Гильменд по-прежнему с недоверием относился ко всем незнакомцам. Несмотря на свою популярность, он замучил всех в карантинном центре, носясь из угла в угол своего вольера и не даваясь в руки сотрудниц, особенно в первые дни своего пребывания там. Так было до последней пары месяцев пребывания в карантине, пока он не расслабился достаточно, чтобы позволить посетителям приближаться к нему с лакомствами или обнимашками.
Так что ничего удивительного в том, что когда Брайан потянулся к нему сказать «привет», Гильменд метнулся назад, до отказа натянув поводок.
— Не беспокойся, Брайан, со временем он привыкнет, — заверил я тестя, хоть и не видно было, что он хоть сколько-нибудь обеспокоен. Они с Марлен знали, что Гильменд будет тем еще сорванцом поначалу. И они, поболее других, понимали, что ухаживать за любым афганским беспризорником будет вовсе не легким делом. В конце концов, у них был тому пример — мы с Наузадом.
— Пойдем, Гильменд, — сказал Брайан, когда Гильменд наконец расслабился, — поздороваемся с Лили.
Крепко удерживая поводок, Брайан позволил Гильменду облазить весь покрытый грязью двор фермы. Стадо юных телок, собранных для выгона в поля под присмотр здешнего быка, небрежно глазела на вновь прибывшего. Гильменд лаял на них и все пытался подтащить Брайана к краю загона. Но он не особо преуспевал в этом, поскольку, в обычной манере афганских беспризорников, обнюхивал кругом все, что мог, и это его замедляло.
— Давай, Гильменд, пойдем познакомимся с твоей новой подружкой.
Лабрадор Лили была старейшей собакой в нашей семье. Когда я впервые встретился с Лизой и меня впервые представили ее родителям, Лили, наивный щенок, сидела у них на коленях и возбужденно виляла своим длинным мохнатым хвостом, когда кто-либо затевал с ней возню. Она любила воду и особо любила кататься в дерьме, к вящему огорчению своих хозяев, так как, понятное дело, обе эти вещи водились на ферме в избытке. Она по- настоящему подружилась с Физз и Бимером, когда те приезжали на ферму, и ничто ей так не нравилось, как гонки до минивэна, когда она присоединялась к нам в поездках. Довольная, как слон, она взирала на мир с комфортного заднего сиденья.
Мы втроем пошли к деревянной калитке, ведшей в сад за домом. Лили уже воодушевленно совала свой коричневый нос в щель, так что вполне могла мельком видеть новоприбывшего.
— Привет, Лили, это Гильменд, — окликнул я ее, когда мы подошли. Я видел поверх калитки, как она бешено машет своим длинным бурым хвостом, хотя и не мог видеть ее саму целиком.
Брайан открыл калитку, и нас втащило в сад, когда Лили прыгнула вслед за Гильмендом, который, все еще на поводке у Брайана, задал стрекача по
