Бровь Зои заинтриговано выгибается, когда проходя мимо нас, Вероника адресует мне новую дружелюбную и, как одна я знаю, фальшивую улыбку.
— Может у неё челюсть заклинило?
— Не обращай внимания, Зой.
— Нет, ну всякое же бывает.
Но самое, по мнению Зои, стрёмное, случается во время обеда, когда Светлакова с подносом в руках, как ни в чём не бывало, опускается за наш столик и легкомысленно интересуется, как проходит день? Не сложно ли мне усваивать материал? Не нужна ли помощь?
— Да что мать вашу происходит? — Вот нравится мне Зоя тем, что слов особо не подбирает, а как на духу выкладывает.
Вероника в ответ весело смеётся, заправляет за ухо чёрные локоны и протягивает нам с Зоей по пакетику купленного ею сока.
— Лиииз? — Зоя с опаской поглядывает на сверкающую глазами Веронику, но сок принимает и уже трубочку распаковывает. — Мне кажется Светлакова под кайфом.
— И она тебя отлично слышит, — бурчу, тяжело глядя на Светлакову. Упрямая, оказывается!
— Давай я подержу её, а ты вены проверишь, а? — предлагает Зоя. — И зрачки мне её не нравятся.
В ответ Вероника веселится так, что внимание со всех столиков к нашему привлекает. Да уж… картина маслом: королева школы, гот с чёрными губами и заразная психичка за одним столиком. Этот день надо внести в историю!
— Мандаааариииинкааа!!! — Но смех Вероники и ворчание Зои стихают одновременно с этим мерзким, раздражительным и пугающим до мозга костей голосом, который принадлежит вон тому типу по имени Оскар.
— Как дела, мандаринка? — уже спустя три секунды плюхается на соседний от меня стул, забрасывает руку на плечи и в излюбленной манере притягивает к себе.
Не только голос его вызывает отвращение — выглядит Оскар ни чем не лучше. Помятый весь какой-то, на голове полный бардак, глаза красные, будто воспалённые, а перегаром как несёт…
А ещё в дрожь сразу кидает, стоит вспомнить о нашем с Вероникой разговоре на тему Оскара и его новых друзей.
— Это ещё что? — у Зои даже челюсть слегка отвисает при виде того, с какой наглостью это чудовище позволяет себе меня трогать.
— Я, что? — глаза Оскара в удивлении округляются, а лицо перекашивает от брезгливости, стоит ему взглянуть на Зою. Фыркает и вопросительно смотрит на меня: — Солнышко, не расскажешь, что это такое сидит напротив? Девочка или мальчик?
— Хватит! Убирайся, Оскар, — рычание Вероники вновь привлекает взгляды школьников за соседними столами, в том числе и взгляд моей сестры, которая глаз с Оскара не сводит и бледнеет на глазах.
— Верон, лапуля, да ладно тебе. Я только приветик заскочил сказать. Привеееетик, солнышко, — и с отвратительным «чмок» целует меня щёку.
Дёргаюсь в сторону, уверенная — не отпустит! Но нет же, как назло отпускает и это оказывается ещё хуже, потому что сил слишком много для побега приложила, а меня никто и не держал… В итоге — нога цепляется за ножку стола и вот она — старая плитка на полу школьной столовой. «Привет, давно не виделись».
— Ты что делаешь?!!
— Верон, это не я! — невинный голосок Оскара. — Честное слово!
И Вероника замолкает. Теперь слышу только всеобщий хохот школьников, проклятия Зои в адрес Оскара, и его невинное:
— Да я вообще ничего не сделал. Давай, мандаринка, поднимайся. Верона злится, не видишь? — протягивает мне руку, которая уже спустя секунду отлетает в сторону, а смех в столовой странно резко стихает.
И даже Зои почему-то больше не слышно.
Что? Кто-то умер?
«Ну вот и чего ты сидишь на этом полу»?! — хочется мне заорать на саму себя, но слова все костью в горле застревают. Тело не слушается, будто парализованное, а взгляд в крайнем замешательстве застывает на этой дурацкой надписи «Walt Disney Pictures» вышитой над козырьком кепки, которая ещё недавно принадлежала мне, а теперь тенью падает на лицо гада, которого придушить собственными руками хочется. Да… теми самими руками, по коже которых уже вовсю носятся мурашки.
Яроцкий всем своим чёртовым великолепием возвышается надо мной и протягивает руку:
— Вставай.
ГЛАВА 14
