охотника, не выследившего свою дичь и продолжающего идти по следу.
Увидев Таню через весь этот тяжелый промежуток времени, Володя был поражен. Она похудела, осунулась, а по лицу ее время от времени пробегали какие-то мрачные тени.
– Я болела, – прокомментировала Таня его вежливое недоумение (Володя был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить прямо, что произошло), – меня неожиданно подкосила испанка. Это ужасная болезнь! Я до сих пор не пришла в себя. Теперь, когда ты стал гражданским, самое время заняться поисками Людоеда. Надеюсь, ты по-прежнему настроен его найти?
– Более чем, – Володя горько улыбнулся, – хотя теперь это уже не имеет никакого значения.
– Это имеет значение для нас, – без тени улыбки сказала Таня. – Надеюсь, ты в курсе, что завтра вечером состоится вторая игра?
Игру, назначенную на конец февраля, из-за политических волнений перенесли на середину марта, и Володя получил специальное уведомление об этом на фирменном бланке китайской чайной «Зеленый дракон». Он воспользовался им как предлогом, чтобы в очередной раз прийти к Тане.
Они разговаривали в гостиной, когда мимо них вдруг прошла женщина в форме медицинской сиделки, неся в руках металлический поднос для шприцев.
– У меня гостит пожилая родственница из Киева, – объяснила Таня. – Она только приехала и слегла. Сердце. Серьезная болезнь. Пришлось нанять сиделку, чтобы она за ней постоянно ухаживала.
– Ты ангел, – сказал Володя, – у тебя золотое сердце.
Но Таня нахмурилась, а в глазах ее сверкнули молнии – она контролировала себя все хуже и хуже, и нервы часто ее подводили.
– Я знаю, что произошло с Людоедом… Вернее, арестованным, как Людоед, – поправила себя Таня. – Я была возле здания суда и даже отдаленно видела взрыв. И там же, у здания суда, в толпе, я услышала одну очень интересную вещь, которая не дает мне покоя. Я услышала рассказ об убийце, который жил в Одессе раньше, об Одиноком Волке. Говорили, что он убивал своих жертв в точности так, как Людоед.
– Как интересно, что ты об этом заговорила! – встрепенулся Володя. – Я даже изучал это дело, специально поднял в архиве! Илья Кодыма, по прозвищу Одинокий Волк, убивал своих жертв действительно так, как Людоед.
И Володя рассказал ей всё, что знал об этом деле. Таня слушала очень внимательно, не перебивая.
– Ты сказал, что у Одинокого Волка была семья. Что же с ней стало?
– Жена умерла, а детей отправили в приют.
– Детей? Их было несколько?
– Я не знаю. Я не искал таких подробностей, – ответил Володя. – Ты думаешь, Людоед имеет какое-то отношение к Одинокому Волку? – удивился он. – Разве такое передается по наследству?
– Но ведь это выглядит логично, не правда ли? – взволнованно произнесла Таня. – Гораздо логичнее, чем все наши предположения, что были до того. Если кто-то из детей Ильи Кодымы выжил, то он вполне может унаследовать больную психику отца. Мы должны узнать, что произошло с детьми. В архиве есть документы?
– Мы можем попробовать их достать.
Проникнуть в архив Володе удалось без труда – он практически не охранялся. Барышня, работающая там прежде, осталась служить в архиве и была уверена, что Володя так же служит в полиции, которая теперь называется по-новому. На следующий день Володя снова был у Тани.
– Очень скупые документы. В них сказано, что двое малолетних детей Ильи Кодымы, 5 и 7 лет, были отправлены в приют на Пересыпи под фамилией Кодыма.
– Двое малолетних детей… – задумчиво повторила Таня. А увидев адрес, вздрогнула всем телом: это был адрес того самого приюта, о котором рассказывал Корень и где главным воспитателем работал палач городской тюрьмы.
Чтобы получить информацию от директора приюта, Таня смело использовала самый простой и понятный способ – взятку, уверенно вложив ему в руку крупные денежные купюры.
– Не знаю, зачем ворошить прошлое… – Но деньги действовали завораживающе, и директор приюта не мог отказать. Он поднял архивные документы.
– Вот, двое детей, Кодыма, 5 и 7 лет. Были доставлены по решению городского суда.
– Когда они вышли из приюта?
– Сейчас посмотрим… – Директор принялся листать толстые архивные книги, – смотрите, интересный документ. Лукерья Кодыма, умерла в приюте в возрасте 8 лет.
– От чего она умерла? – в лоб спросила Таня.
– Ну… – растерялся директор, – болезнь, мало ли от чего умирают дети…
– Ее забили насмерть, – выпалила Таня, вспомнив рассказ Корня. – Это девочка из женского отделения, которую розгами запороли насмерть! Ваш воспитатель, палач городской тюрьмы!
