Дверь Володе открыла пышная наглая горничная, с порога заявившая:
– Барыня никого не принимают! Сегодня не велено ходить!
Помня урок Полипина, Володя молча отодвинул горничную и стал подниматься на второй этаж.
– Вы куда? Нельзя! Не велено! Подите вон! – Задыхаясь, горничная бежала за ним. Но Володя не обращал на ее вопли никакого внимания. Вскоре он оказался в гостиной второго этажа. Сделал шаг вперед и… застыл на месте.
За круглым столом посередине комнаты восседала супруга банкира Татарского – внушительная дама солидной комплекции с высокой прической, напоминающей галеон, несущийся под всеми парусами. Одета она была в знак траура в черный шелк, однако траурный наряд был щедро разбавлен бриллиантами.
А напротив мадам Татарской, возле стола, сидела… Таня. Таня Алмазова, соседка Володи, о которой он грезил вот уже не один день.
Белое кружевное платье Тани еще больше подчеркивало невероятную бледность девушки.
Очевидно, Володя прервал какой-то неприятный разговор. Злое лицо мадам Татарской все было покрыто красными пятнами, а руки ее тряслись. Губы же были сжаты так, что превратились в одну непрерывную полосу, напоминающую белую веревку. Таня же, несмотря на бледность, была настроена решительно – это было видно по ее лицу.
Не отрывая взгляда, она смотрела на мадам Татарскую в упор, словно гипнотизируя ее, как удав кролика. Причем кроликом была именно огромная мадам Татарская. Несмотря на то, что она находилась в собственной гостиной в своем доме, она явно чувствовала себя не в своей тарелке. И причиной этому, очевидно, был приход Тани.
– Мадам… Мадемуазель, – начал было Володя, но его быстро перебила Таня:
– Добрый день, господин Сосновский! Вы, наверное, хотите побеседовать с мадам. Это ведь дело полиции – идти по горячему следу.
– Не буду я беседовать ни с какой полицией! – отозвалась мадам Татарская. – Немедленно покиньте мой дом! И вы тоже, мадемуазель.
– Я хотел бы задать всего несколько вопросов, – вступил Володя.
– Я уже ответила на все полицейские вопросы, и сейчас не намерена разговаривать! Уходите прочь – вы оба! Не тошните мои нервы! – Мадам Татарская еле справлялась с собой.
– Мадемуазель ваша гостья? – Володе показалось странным, что она гонит Таню так же, как и его.
– Я дальняя родственница, – сказала Таня, – и я уже собиралась уходить.
– Мадемуазель, я прошу вас задержаться внизу, в холле. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Хорошо, – сказала Таня и вышла.
Мадам Татарская встала с места.
– Оставьте меня, наконец, в покое! Я потеряла мужа, с которым прожила всю жизнь! Неужели у вас нет сострадания?
– Мадам, мы ищем убийцу, и ваши ответы…
– Идите к черту! – гневно закричала мадам и направилась к выходу из комнаты. – А муж мой был бабник и подлец, и мне плевать за его убийцу!
С этими словами она вышла из гостиной, так хлопнув дверью, что на голову Володи едва не свалилась хрустальная люстра, закачавшаяся от мощного удара.
Таня и Володя медленно шли по Ришельевской в сторону Дерибасовской, и Володя молился только о том, чтобы эта прогулка не заканчивалась никогда.
– Почему вы попросили меня остаться? – лукаво улыбнулась Таня.
– Просто я очень хотел видеть вас… Говорить с вами, гулять – вот так…
– Мне кажется, вы пытаетесь за мной ухаживать.
– Вам это только кажется? Да я бы все на свете отдал, чтобы вы позволили мне за вами ухаживать!
– Вы смешной! Очень искренний, но смешной. Разве такие вещи с ходу говорят дамам?
– Я… не очень умею красиво говорить.
– И мне это нравится. Вы совершаете поступки, а поступки гораздо важнее, чем слова.
Таня вдруг продела руку сквозь его локоть, и Володе показалось, что у него выросли крылья.
– Вы давно знаете мадам Татарскую? – спросил он.
– Мы познакомились только сегодня. И, как вы сами видели, встреча эта была не из приятных.
– Почему? Вы же родственники!
– Не совсем… Родственником мне… был ее муж. Видите ли, Володя, не всё так просто, как кажется. Но я чувствую, что могу вам рассказать правду. Мне хочется это сделать. Дело в том, что Борис Татарский был моим настоящим отцом.
Володя опешил так, что даже остановился, и заглянул Тане в лицо.
