— А как же вы следили за мной, если скафандр мой испарился?
— Двадцать первый век — век чудес! — радостно сообщил Алекс. — Устройство, позволяющее следить за тобой, равно как и переводчик, мои люди вшили в твое тело во время подготовки. На всякий случай. И видишь ты, пригодилось.
Антошин отодвинулся и произнес обиженно:
— А мне нельзя было сказать, что я — под наблюдением? Мне б тогда легче было.
— Меня как раз не устраивало, чтоб тебе было легче. Я хотел, чтобы мне было интересней, понимаешь? Я, между прочим, за это тебе немаленькие деньги плачу. Ну а уж когда выяснилось, что ты будешь ходить в этой стране видимым, я просто обалдел от восторга. Кстати, а ты чего невидимую защиту- то снял?
Антошин не ответил: он сам не очень понимал, куда делась защита. По всему так выходило, что ее Голос снял, но не вступать же с Алексом в дискуссии про Голос?
Впрочем, Алекс и не ждал ответа. Как всегда, ему было интересней говорить самому, чем других слушать.
— Знаешь, я сколько денег потерял, наблюдая за твоими приключениями! От всяких проектов отказывался, от встреч важных, чтобы только на тебя поглядеть. Но не жалею. Развлекся от души. А ты молодец, мужественно себя вел. Одобряю. Я тебе за мужество, между прочим, прибавил там кое-чего. Вернешься, погляди на свой счет — обрадуешься.
«Как же я теперь вернусь, если в машине времени только одно место?» — хотел спросить полковник.
Но вместо этого буркнул:
— Спасибо. И за то, что парнишку спасли, — спасибо.
— Честно говоря, я его спас-то случайно. Вижу, дело к финишу. Надо за концом операции проследить лично: дело ответственное. А то вдруг выроешь яблоки и умыкнешь.
Алекс расхохотался.
Антошин спросил хмуро:
— Зарок откуда узнали?
— Такой же, как ты, парень запрыгнул в прошлое, поглядел, как этот клад зарывали, запомнил зарок, потом мне рассказал. В конце двадцать первого века все легко делается.
— А кто зарывал?
— Вроде, говорят, какой-то человек с острова Буяна. А может, кто-то из их богов. Мне-то какая разница! Ты вообще понимаешь, полковник, кем я стал? Я стал хозяином бессмертия!
Алекс смотрел куда-то поверх деревьев, будто именно там можно было разглядеть прекрасную жизнь того, кто вот-вот обретет тайну вечной жизни.
— Я теперь буду продавать бессмертие по сходной цене, — мечтательно произнес Алекс. — У меня химики уже заряжены, профессора всякие… Сидят ждут, чтобы химсостав яблочек узнать. — Алекс потряс головой, сбрасывая мечтательное оцепенение, и сказал жестко, глядя прямо в лицо Антошину: — Чего ждешь? По законам этого странного времени, насколько я понимаю, именно ты должен яблочки вырыть. Давай рой! Я хоть и хозяин бессмертия, но времени-то жалко.
Антошин понял: этот человек, его начальник, это охраняемое лицо сейчас целиком находится в его власти. Без него, полковника Николая Васильевича Антошина, молодильные яблоки не вырыть. И значит, он может просить сейчас что угодно у этого миллионера.
Например, войти в долю, и тогда до конца жизни не только ему, но и сыну можно будет не думать о куске хлеба.
А еще можно попросить гарантий возвращения. Конкретных гарантий, жестких.
Да мало ли чего еще можно попросить у того, кто абсолютно от тебя зависит.
Антошин молча подошел к Малко.
Малко спал. Дышал ровно и спокойно. Безумные события так подействовали на мальчишку, что организм его не выдержал и отключился.
Алекс торопил:
— Чего медлишь? Давай! Руки, что ли, боишься замарать? Я тебе за это еще подкину. Давай же! Ну!
Антошин погладил мальчика по жестким волосам. Во сне Малко улыбнулся.
Нет, не будет полковник ничего просить. Неохота ему. Уж больно это противное дело — просить у того, кто целиком находится в твоей власти.
Антошин подошел к тому месту, где он пытался вырыть клад, произнес тихо:
— «Попадайся клад доброму человеку в пользу, а худому — на гибель».
Начал рыть землю руками.
Земля казалась мягкой. Когда он мечом копал, как каменная была, а тут — та же земля! — мягкая, как творог.
«Удивительный мир, удивительный! — подумал Антошин. — Столько люди всего знали! Куда только все делось, пока мы к своему двадцать первому
