веку шагали? Куда потерялось?»
Рыл недолго, пальцы наткнулись на холстину.
Полковник достал мешок. Самый обыкновенный. Холщовый. Небольшой.
Алекс стоял за спиной, дышал нетерпеливо прямо в затылок.
Мешок был завязан веревкой, на конце — узел.
Антошин попробовал прощупать содержимое. В мешке лежало несколько круглых предметов, очень похожих на яблоки.
— Развязывай, скорей развязывай! — Алекс даже вспотел от волнения.
Полковник начал развязывать узел — тот не поддавался. Антошин и зубами попробовал — никак.
Можно было бы, конечно, разрубить, но полковник отчего-то был убежден, что делать этого нельзя. Надо как-то самому обязательно справиться.
Спросить у Малко? Жалко парня будить: уж больно спит крепко!
Наконец узел начал поддаваться.
Мешок раскрыл свой зев. В нем лежало несколько яблок. С виду совершенно обычных, ну разве что чуть более крупных.
— Нашел! — заорал Алекс. — Я это сделал! Нашел!
8
И… словно время остановилось.
Всякий свет исчез. Абсолютная наступила темнота.
Антошин услышал Голос.
И Голос говорил:
— Я хотел, чтобы ты увидел это Время. И ты увидел его. Надеюсь, понял. Как смог. Ты смотрел. Ты говорил. Ты думал. Ты действовал, когда надо. Ты вел себя достойно. Планетники очень довольны: воздух наконец-то повеселился, слушая тебя, — мысли твои и сомнения. Вы, люди, — такие забавные существа…
«Что-то не помню, чтобы я о чем-то веселом думал, — удивился Антошин. — Ну да ладно. Не важно. Важно, что Он пришел. Я могу успеть задать Ему главные вопросы».
— Это ведь Ты сделал так, что я стал не наблюдателем, а участником этой жизни? Зачем?
— Наблюдатель не может понять чужую жизнь. Участник — может. Тебя ведь никто не звал сюда, полковник двадцать первого века Антошин Николай Васильевич. Но раз уж пришел незваный — тогда действовать надо, а не наблюдать. Это правильно.
Антошин понял, что Голос практически повторяет те же самые слова, которые говорил ему в самом начале этого путешествия.
«Очень мне надо понимать эту чужую жизнь, — подумал Антошин. — Зачем мне ее понимать-то?»
Голос эти мысли услышал, разумеется.
— Глупый вопрос… — Полковнику показалось, будто Голос печально вздохнул. — Для чего понимать чужую жизнь? Нелепый вопрос. Человек многими жизнями живет — не своей только. И надо их все понимать… Чем больше понимаешь чужих жизней, чужих логик, тем лучше разбираешься в самом себе.
— Послушай, я не понял одну вещь. Мне кажется, она важная. — Полковник чувствовал, как дрожит его голос. — Где был мой Бог, в которого верю я, когда на земле правил Ты?
— Твой Бог — Я…
— Но…
— Новых богов не бывает и старых не бывает. Бог — один.
— Хорошо. А куда же делись все эти водяные, русалки, ведьмы?
— Туда же, куда в твое время делись мои десять заповедей. Никуда не делись. Просто в них перестали верить, их перестали замечать. Вот и всё.
— Но десять заповедей все знают!
— И русалок тоже все знают. И водяных. Только в них не верят. Человек так устроен: он видит только то, во что верит.
— Водяные, русалки… и десять заповедей — это же совсем разные вещи.
— Ритуалы разные… Я люблю людей. И жалею. Потому что, кроме Меня, вас никто больше не пожалеет. Нерадивые… Веру в Меня вы подкрепляете
