«Не стоит путать предчувствия с усталостью», — успокаивал себя Антошин.
Но не успокоился: неприятные предчувствия никуда не делись.
С предчувствиями такая история: их можно, конечно, не замечать, но если уж они ощущаются — ничего не поделаешь. Ощущаются, и всё тут.
6
Когда Малко закончил свой рассказ, старик поднялся и почтительно поклонился ему:
— Не го?рю твоему кланяюсь. Горе не заслуга: к каждому приходит. Кланяюсь родителям твоим, души которых путешествуют сейчас по Вырию и тебя ждут.
Малко тоже встал и поклонился.
Антошину ничего не оставалось, как тоже подняться. Хотя отрываться от стола с яствами не хотелось вовсе.
Старик, звали его Стан, гостеприимно и даже радостно встретил гостей и поставил на стол все, что у него было.
«Не зря Малко в этот дом торопился, — подумал Антошин. — К хорошему человеку пришли, гостеприимному. А предчувствия мои все-таки были усталостью. И ничем иным».
Стан был похож на волшебника из сказки. Узкое морщинистое лицо, длинная седая борода. Большие черные глаза глядели умно и ясно, никакой старческой поволоки на них не было.
Сначала старик поставил на стол деревянные ковши с густым и терпким вином.
Потом поставил горшок с бело-серой кашей, сказав при этом:
— Это и на закусь будет, и на главную сыть.
Глубокую миску Стан нес торжественно, как бы демонстрируя, что кушанье, на ней лежащее, необыкновенно.
— Творог! — в изумлении воскликнул Малко.
— Да, — улыбнулся Стан. — Творог, сам Сварог творил его! Божественная еда… Гость всегда дорог: он несет с собой воздух дороги. Гостю — лучшая еда в доме.
«Творог — яство их главного бога Сварога. Кто бы мог подумать!» — Полковник едва сдержался, чтобы не высказать свое удивление вслух.
И вот только Антошин начал есть творог, вкус которого и вправду был божественный, как пришлось торжественно подниматься и кланяться — благодарить за редкое угощение.
Впрочем, довольно быстро они снова сели.
Неожиданно, шумя крыльями, большая птица пролетела над самой головой Антошина — ему даже пришлось пригнуться — и села на плечо старику.
— Мой друг — Вук. — Стан поднял глаза на черного во?рона, который удобно устроился у него на плече.
Малко не смог скрыть удивления:
— «Вук» — это «волк». Почему ты назвал птицу волком?
Старик недовольно пробурчал:
— Ворон и есть птичий волк. Нет разве? Вук — мудрая птица. Иногда мне кажется, что, когда я умру, моя душа в него вселится. Если, конечно, надоба будет.
Стан замолчал.
Антошин не понял, что он имел в виду. Но переспрашивать не стал: не хотелось отрываться от творога.
Стан с вороном на плече снова ушел и принес следующее блюдо, увидев которое Малко радостно закричал:
— Мазюня!
Мазюня была вкусна невероятно! И вкус имела совершенно необычный: острый и сладкий одновременно.
Полковник, как ни пытался, не мог понять, из чего таинственная мазюня сделана.
— Это редька в патоке, — объяснил Малко.
Надо же, редьку, оказывается, можно готовить в сахаре!
— Да, обры нынче сильно буянят, — продолжил старик, с сочувствием глядя на Малко. — Спасу от них не стало! Сварог не зря ведь создал и людей, и зверей. Люди не должны быть зверьми — это непорядок. — Стан повернулся к Антошину: — Теперь ты про себя расскажи. Какой-то ты не такой. Иной словно.
