Озлобленное, опухшее от бессонницы, густо накрашенное белилами лицо, уже давно не прекрасной мадам Цзян, яростно искривлялось в шикарном венецианском зеркале шестнадцатого века. От кипевшей внутри злости она не знала, как на себя смотреть. Ещё бы. Увы. Увы, судьба тебе. Что делать? Что? Она резко прошлась вдоль окон, посмотрела на ближайшего верного товарища Яо.
— Я осталась одна. Совсем одна. Что за насмешище судьбы? Все готовы, вроде бы, как бы, помочь мне. Все такие дипломатично, умные, корректные. Все готовы помочь, сволочи, но, если только сам Председатель даст добро. А он дал добро, но только мне. Это что? Подстава? Сколько чиновников ликвидировано за последние десять лет? Сотни. Тысячи. А сегодня всё упёрлось в одного, какого-то давно отжившего своё, древнего деда. Нет, нет. Что-то у нас не то начинается во внутренней политике? Как ты думаешь, друг Яо, его охраняют или нет?
— А кто его опального будет охранять? Кому он нужен? Его скоро забудут. Забвение: его последний могильный холмик.
— Так почему тогда никто не хочет помочь мне?
— Даже не знаю, что сказать. Может, думают, что от непосильных трудов, старик сам тихо загнётся. Без международных скандалов. Без шумных газетных заголовков. Без длинной, траурной, скучной, похоронной процессии.
— Ага. Жди вечно убегающей, неуловимой фортуны. Так она тебе все глаза застит и уши законопатит. За лето мы должны покончить со стариком Дэном. Осень будет решающей в определении, кто будет при власти. Нам нельзя медлить. Сейчас придёт министр-советник; в прошлый раз я ему всё обещала и даже должность министра Общественной Безопасности.
— Правильно. Пусть хоть место генсека, лишь бы эффективно помог.
— А что ты мне скажешь?
— Первое: знать бы, будет ли кто вообще помогать опальному Дэну? По идее никого там не должно быть, кроме тех, кто послан на перевоспитание. Я думаю, не послать ли нам тоже пару человек, типа на перевоспитание, они и присмотрят за Дэном, и узнают, какую систему охраны придумали местные власти? А там, что-нибудь придумаем.
— Почему не десяток человек, главное, чтобы задача была выполнена.
— Правильно. Можно и так.
Зашла в комнату секретарша. Поклонилась.
— Товарищ Цзян, министр-советник прибыл.
— Пригласите его сюда и принесите всем крепкий чай, печенье.
Робкие ножки советника медленно внесли его грузное, толстенькое тело, в кабинет мадам. Он скромно поклонился. В руках у него находилась чёрная папка для бумаг и документов.
— Присаживайтесь, товарищ министр. Что вы готовы нам сообщить?
Советник ещё раз поклонился.
— Вот здесь, в этой папке, все данные по одной нужной вам конторе. Адреса и так далее. Пусть ваши агенты едут к ним. За деньги они всё сделают.
Мадам взяла папку.
— Спасибо, верный советник. А сколько агентов туда удобнее послать?
— Двух, вполне, хватит. Они и заплатят, и проконтролируют.
— Контроль обязателен?
— Как без этого? Деньги требуют счет и постоянный контроль. Контора надёжная, но контроль нужен, чтобы боялись. Не помешает.
— Планы имеются, как они ликвидируют означенную цель?
— Пока нет. Всё на месте должно, прорабатываться. Мы не знаем, где точно и в каких условиях находится старик. Вслепую никто на ликвидацию не идёт. Нужно иметь и подготовить много необходимых условий.
— Я надеюсь, эта контора выполнит ответственное поручение.
— Я тоже хочу этого.
— Есть нам смысл в газетах выпускать статейки о негативном прошлом и самой неудачной государственной деятельности экс-премьера Дэна?
— Смысл есть, но это понадобится попозже, когда придётся вести борьбу с сегодняшним премьером. Да и лишний раз напоминать об опальном, только пропагандировать его. Забыли и всё. Забыли.
Мадам надолго задумалась.
— Но, если ликвидируем старика, поздно его разыгрывать в прессе. Это уже будет хорошая после похоронная молитва в его честь.
— Но и сейчас не стоит его трогать. Его смерть возбудит интерес к нему, что усилит позиции Хуа Гофэна, как недавнего соратника.
— Точно. Какая-то неожиданная патовая ситуация. Ни одна фигура не имеет сильного хода.
— Тем более, что вам приходится играть против всех: долгий сеанс одновременной игры со всеми, без главных фигур.
— Да, главная фигура болеет, а партия, ЦК, политбюро нейтральны.
