— Это, когда они рановато, опрометчиво начинают считать себя непобедимыми, непотопляемыми, незаменимыми, самыми умными. Начинают речи не в тему общей линии партии толкать: тогда они и проговариваются, своё тянут и гнут. Тогда их тёпленькими, непонятыми и бросают на плоские, деревянные нары народного гнева. Болтунов политического и государственного момента. Они сами себе внутренние враги и палачи. Умные молчат. Всегда молчат.
— Правильно говоришь. Если бы Цзян умела молчать и не пыхтела бы в коридорах и курилках о своей исключительности, как лучшего, единственного исторического лидера страны, то сейчас была бы премьером, а так находится под тяжёлыми, завистливыми, косыми взглядами всего ЦК и политбюро.
— Спешит.
— В политике не спешат. Нельзя спешить. В разведке и то, умно выжидают. А если надо поторопиться, провоцируют врага на измену. Сталин и тот, своего верного политического любимчика Троцкого, десять лет выискивал, не спешил: и кайлом по голове. Красота. Все знают, что это его рук дело. Но… Победителя не судят.
— Но осуждают. В летописях. Всю вечность.
Мао задорно рассмеялся.
— Не замечал ранее. Ты и мой древний дружок, генерал Чу, ну, совсем одинаково мыслите. К ста годам вы оба и политики, и мудрецы, и человеколюбы большие. Один я: больной, забытый, оклевещенный врагами. Скоро и дружками всякими, да холуями, также, буду опорочен.
Председатель закашлялся.
— Как вспомню про холуёв, чего-то в кашель бросает.
— Сильны суки своей завистью и жадностью. Порода мракобесова. С ними, как сеанс одновременной игры без главных фигур.
— И так всю свою долгую сознательную быль. А быль, что пыль в истории и на дороге: одинаково выветривается. И о жене постоянно думаю, и о стране всё время. Не потянет она одна. Не потянет.
— Без партии, верных людей в партии, никто не потянет.
— Правильно. В ЦК у неё и трети сторонников не найдётся. А ЦК за месяц, два не сменишь.
— Если снять с постов премьера Хуа Гофэна, у неё в ЦК сразу станет три четверти сторонников. Минимум.
— И его не снимешь за месяц, два; иначе, я тогда потеряю доверие народа. Шахматы, шахматы: где главные фигуры?
— Если премьера подставить: например за связи с иностранными спецслужбами?
— Успеем?
— Надо успеть.
— Какие иностранные спецслужбы для народа самые нехорошие?
— Как всегда: кремлёвские и штатовские.
— А что может, или вернее, нужно премьеру самому решать с ихними спецслужбами. У него есть своя служба Общественной Безопасности, прочие секретки. Они сами ему всё доложат, что требуется. Ему не надо самому встречаться с тем же полковником ГРУ товарищем Дроздовым или с полковником ЦРУ господином Динстоном. Он премьер, гораздо выше их в чиновничьей иерархии. Его уровень дипломаты не ниже первых послов и министра иностранных дел. И то в крайних, особых случаях. А вот Цзян может броситься в политическую авантюру со спецслужбами. Здесь она нетерпелива.
— А что страшней, Кремль или Белый Дом?
— Кремль страшней. Военная стычка шестьдесят девятого, претензии на гегемонизм, общие тысячекилометровые границы, страны неприсоединения. А для нас Штаты далеко. Им к нам, кроме прав человека, никаких претензий нет. У них, на их земле, миллионы китайцев живут, а в Советах сколько? Да и Кремль очень редко выполняет свои договоренности. Спецслужбы Кремля очень могут встретиться с Цзян и втянуть её в свои далеко идущие, но нам не понятные, политические авантюры.
— Может арестовать несколько агентов Кремля и начать гонения на граждан из Советов, как в шестьдесят девятом.
— А что? Можно. Надо подумать. Продумай племянничек. Это хорошая тема. А я приторможу супругу, чтобы она не планировала планы встреч с агентами Кремля.
— А с дипломатами?
— Это она тоже не имеет право делать одна без наших уполномоченных дипломатов. Без их личного присутствия. Везде в мире принято: президенты приглашаются и встречаются с президентами, премьеры с премьерами, министры иностранных с министрами иностранных дел, а так далее по нисходящей. И только генсеки имеют право встречаться с кем угодно. Все остальные только под наблюдением спецслужб. Такова система общественной безопасности в принципе каждой страны. Сколько Брежневу подарили коллекционных машин, ужас. Представь, если бы его заму столько подарили. Как бы на это смотрел народ, Брежнев. Спецслужбы. Не иначе, как сдавал какие-то государственные секреты. Предатель и всё. Секир башка.
Председатель Мао снова задорно засмеялся.
— Никогда я так глубоко и логично не мыслил. Наверное, выздоравливаю. Это хорошо. Не знаю, отчёты своих советников мне не так интересны, как свои выводы и измышления. Может они меня раньше всю жизнь обманывали? Снова начать партийную чистку. Проанализировать их отчёты и в костёр народного гнева. Ух, как я зол. А начать можно с агентов Кремля.
