сверху донизу по ней шла извилистая толстая трещина.
Значит, это место действительно не предназначено для людей: если пробудешь тут слишком долго, оно погребет тебя под собой. Рубиновая дверь развалится, и выйти будет уже невозможно. Генри сглотнул. С ним сюда пришло шестеро людей и четырнадцать существ. А выйти можно только с помощью ключа и только всем вместе.
– Эдвард! – крикнул Генри так, что чуть не сорвал голос. – Джетт! Роза!
Ответа не было, но в одном Генри был уверен: погоня за Барсом ни у кого ничем не увенчалась. Это место было зеркальным отражением Земель Ужаса, и раз оно показало ему самую главную мечту, то показало их и другим. Хуже всего было то, что мечты, видимо, погружали в такое же оцепенение, как и кошмары. И пока все будут им предаваться, их завалит волшебный город, который и сам, кажется, такая же подделка, как исполненные в нем мечты.
Глава 11
Рыцарь и его конь
Генри помчался обратно на широкую улицу по которой вошел в город. Здесь каменные дома попадались чаще, они стояли крепче, только кое-где иногда со стуком отваливался от стены кусок штукатурки. Генри подтягивался на подоконниках, заглядывал в окна, распахивал двери – упрямо спящий грибень теперь мешал еще сильнее, но бросить его Генри не мог: хоть одна живая душа рядом.
Повезло ему только домов через шесть: он услышал изнутри голос, бросился внутрь и от неожиданности чуть не споткнулся о порог. Оказалось, фантазии, порожденные этим местом, были настолько реальны, что видел их не только тот, для кого они предназначались. Джетт забился в угол комнаты, а напротив него сидел Вегард, и если бы Генри не знал, что старейшине тут взяться неоткуда, то никогда не усомнился бы в его подлинности.
– Да уж, у нее всегда было слишком хорошее воображение, – насмешливо говорил Вегард, обмахиваясь шляпой. На появление Генри никто не обратил внимания. – Она ведь не просто так убедила себя, что ты никуда не уезжал. С детства такая была: выдумывала то, чего нет, а потом верила в это. Ты ведь умный парень, и как ты не догадался, что не было никакого путешественника? Я твой отец – так уж получилось. Она была такая красивая, одинокая, а я, кстати, тоже был хорош собой, ну и…. У меня своя семья, лишний ребенок мне не нужен, но разве я тебе не помогал? Разве не обучал ремеслу? Показывать фокусы, обчищать карманы – где бы ты был сейчас без моих уроков? А вот теперь прими отцовский совет: не возвращайся в деревню. Ей всегда было хорошо среди своих фантазий. Ты уверен, что стоит ее будить? Потому что…
Что еще он хотел сказать, Генри так и не узнал: пока он стоял, растерянно переводя взгляд с Вегарда на Джетта, грибень, уютно лежавший у него на руках, проснулся и спрыгнул на пол. Переваливаясь с боку на бок, он подошел к Вегарду и начал сосредоточенно колотить его своими мягкими лапами, – и под этими невесомыми ударами Вегард, еще секунду назад такой реальный, рассеялся, как цветной дым.
Джетт замотал головой, приходя в себя, и Генри рывком поднял его на ноги. Он пытался заставить себя сказать: «Это все выдумка, забудь», но знал: не выдумка. Чтобы исполнять мечты, это место использует чистую правду, питается ею. Джетт мечтал встретить отца, и он его встретил.
– Подошел ко мне на улице. Сказал, что шел за нами от самой деревни и хочет поговорить, – хрипло выдавил Джетт, глядя воспаленными сухими глазами туда, где только что сидел Вегард. – Я не вернусь, не могу. Она мне всю жизнь врала. Почему я не догадался?
– Она хотела тебя защитить, – сказал Генри. – Хотела, чтобы тебе было не так грустно. Ключ у тебя?
– Освальд сразу забрал. Я же хранитель, я мог не отдавать, какой же я тупой, – простонал Джетт. – Генри, что это за проклятущее место?
– Если б я знал, – пробормотал Генри, но его слова заглушил грохот, с которым каменный подоконник отвалился от окна и разбился на куски.
Объяснять было некогда, и Генри потащил ничего не понимающего Джетта прочь из дома. Грибень уже бежал по улице дальше, то и дело спотыкаясь и падая на поблекшие камни мостовой. Генри сначала принял это за паническое бегство в неизвестном направлении и собирался уже поймать Соломку и нести, чтобы не мешал искать остальных, но тут увидел, как грибень, пыхтя, вскарабкался на крыльцо ярко-желтого дома с пожухлой травяной крышей. Генри вбежал в дом вслед за ним, и оказалось, что мило смотреться в шляпе – не единственная волшебная способность грибня. Соломка нашел дом, который не был пустым.
Когда Генри распахнул дверь, под ноги ему съехала целая куча золотых монет. Она полностью завалила грибня, и Генри вытащил его за шкирку, прежде чем зайти внутрь.
Вид, открывшийся за порогом, лишний раз убедил Генри, что с воображением у Хью Кэмпбелла так себе. Огромное помещение было завалено золотом, а посередине на толстой подстилке возлежал Хью. Рядом с ним, опасно накренившись на золоте, стояли подносы с едой, вдоль стен на коленях расположились какие-то безмолвные люди – очевидно слуги. Единственной неожиданной деталью происходящего были несколько красивых девушек – они сидели вокруг Хью и восхищенно смотрели ему в рот, пока он что-то вещал.
Грибень выбежал обратно на улицу, и Генри рванул за ним.
– Буди Хью и ищи других! – крикнул он Джетту – Встретимся у полосатого здания в конце улицы, его отовсюду видно!
Генри быстро догнал грибня и свернул вместе с ним в переулок. Плиты мостовой прямо на глазах покрывались трещинами, теряли блеск. Генри беспомощно обернулся на холм с алой дверью. Она пока стояла, но трещина на ней разветвилась, как молния. Соломка, устало пыхтя, ткнул лапой в сторону мощного здания с красными колоннами, и Генри бросился туда первым, стараясь не смотреть на обломки у входа и не думать, сколько тонн камня может упасть ему на голову.
