Возможно, он представлял интересы знатных семей г. Mo при королевском дворе{209}. Одновременно, его брат Адон оставил службу при королевском дворе и основал монастырь Жуар (“Jouarre”). Третий брат Дадона, Радон, был казначеем Дагоберта I, а после этого учредил монастырь Рей (“Reuill”){210}Поздние документы сообщают — три брата основали монастырь Ребе-ан-Бри (“Rebaix-en-Brie”), находившийся сравнительно недалеко от их родового гнезда{211}. Но следует отметить: об этом мы узнаем только их других источников, а не из жития св. Эдоэна, которое говорит об основании обителей как о показателе и следствии благочестия епископа. Стратегия автора жития состояла в замалчивании любопытного факта — епископ Руана продолжал традицию своей семьи.
Казалось бы, история братьев, которую рассказывает житие св. Эдуэна, является примером того, как особое доверие королей Нейстрии давало возможность знатным семьям занять важное положение не только в светской, но и в духовной иерархии. В частности, ученые середины XX в. утверждали, что епископ опирался на королей, дабы компенсировать свое шаткое положение среди светской аристократии Нойона{212} . Однако это нельзя увидеть, если рассматривать только его житие. Если вчитаться повнимательнее в его жизнеописание, а также рассмотреть документы, относящиеся к семье св. Эдуэна, то видно, — данное положение вряд ли можно считать бесспорным. Грамоты показывают: покровительство королей не было единственным фактором, на который знать опиралась при продвижении собственных интересов. Многое зависело и от других представителей церковной иерархии или светской знати. В 629 г. отец братьев Хагнерих основал монастырь св. Креста под стенами г. Mo, который затем стал носить его имя{213}. Епископ г. Mo Бургундофарон (в диоцезе которого находились владения семьи Дадона) даровал его родственникам право на основание монастыря и иммунитет против вмешательства епископа в его дела.{214} Это дарение следует расценивать не как признак слабости епископа, который вынужден был согласиться с основанием влиятельной семьей независимого от него монастыря. Понимание смысла раннесредневековых дарений и иммунитетов дает возможность увидеть совершенно иную картину. Ведь в мире, где документы на право владения могли значить очень мало, дарение было не показателем слабости, а, наоборот, признанием силы. Подарив права на основание монастыря отцу и братьям св. Эдоэна, Бургундофарон показал — от него много что зависело в диоцезе г. Mo. Его иммунитет монастырю оговаривал право епископа на утверждение аббата, а это была очень серьезная прерогатива.
Рост значимости св. Эдоэна в церковной и светской иерархии после того, как он стал епископом Руана, можно увидеть в дарениях, которые подписал в его пользу майордом Эрхиноальд{215}. Последний передал ему права на ряд земель и поселений в окрестностях этого города. Но тогда возникает вопрос о том, насколько автор «Жития св. Эдоэна» был готов признать покровительство, которое оказывали герою его сочинения при дворе королей Нейстрии. Ведь из других источников мы знаем, что основание монастырей было делом не только епископов, но и придворных короля, к которым относился и Эрхиноальд.
Если верить житию св. Фурсея, то оказывается, что последний приложил руку к основанию монастырей в первой половине VII в. Он способствовал основанию монастыря Ланьи около Парижа (“Lagny-sur-Paris”). Житие также утверждает — сам король Хлодвиг II участвовал в создании этой обители. В указанном тексте написано также, что после смерти Фурсея Эрхиноальд построил базилику его имени в Нойоне, в монастыре Перонна (“Регоппа”){216}. Житие Элигия Нойонского сообщает — Эрхиноальд принимал участие в основании монастыря св. Вандрегизеля, оказываясь связан дружбой с св. Эдоэном, что нельзя почерпнуть из жития самого святого{217}. Не все сообщения об активном участии Эрхиноальда в основании монастырей бесспорны. В особенности стоит отметить, что непонятна связь св. Фурсея, Эрхиноальда и монастыря Ланьи. Много вопросов вызывает факт постройки базилики, посвященной св. Фурсею, в северной Нейстрии, т.е. в значительном отдалении от монастыря Ланьи, находящегося под Парижем. Данный пример показывает, что не для всех авторов житий важно показать, насколько короли и их чиновники были заинтересованы в той системе связей, которая возникла вокруг монашеских общин, поддерживаемых епископами. Можно ли считать поэтому, что положение св. Эдоэна в иерархии власти было таким же, как и положение его коллеги св. Элигия Нойонского или св. Фурсея? Издатели этого жития подчеркивали, что автор сказал крайне мало о деталях его жизни, подчеркнув только его святость{218}. Большую часть занимает не рассказ о деяниях епископа, а о его смерти и похоронах. Более того, для автора жития св. Эдоэна его герой основывал монастыри вне всякой связи с попытками королей и их придворных взять этот процесс под свой контроль. Независимость епископа от королевской власти была более значима для автора, чем подчеркивание дружбы между св. Эдоэном, королями и их придворными, свидетельства о которой мы находим в других житиях.
Более того, в житии нельзя найти никаких свидетельств о том, как изменилось положение св. Эдуэна после смерти майордома Эрхиноальда, одного из его влиятельных «друзей». Однако из изучения грамот мы знаем, что системы альянсов, которые складывались при взаимодействии властителей, светской и церковной аристократии, могли значительно меняться при смене власти. Когда после смерти Хлодвига II в 656 г. майордомом сначала стал Эброин, а затем Варатто, св. Эдоэн должен был поделиться правами управления над несколькими важными поселениями в своем диоцезе с аббатом Сен- Дени{219}. Можно предположить, что большую роль в перераспределении собственности мог сыграть майордом Варатто. Ведь он, уроженец севера Нейстрии, был способен лучше представлять интересы знатных людей Руэна, чем епископ, чьи семейные связи ограничивались окрестностями г. Mo{220}. Однако и это событие не заинтересовало автора жития.
Примеры показывают, что традиционные представления о королевской власти не дают возможности понять всю сложность эволюции взаимоотношений государей и значимых людей. В особенности сложно учесть авторскую позицию авторов житий, современных событиям VII в., или
