— Мы должны убить его здесь? — ахнула Бриджит. — Это же святотатство!
— Ты что? — рыкнул Десмонд. — С ума сошла? У нас приказ.
— Я не могу, — Бриджит упрямо свела брови. — I am a Catholic[215].
— Я, между прочим, тоже, — буркнул Себастьян.
— Рассматривайте эту казнь как жертвоприношение святому, — Десмонд разозлился. — Можно подумать, я тут один без души и совести.
— Почему обязательно здесь? — возмутилась Бриджит.
— Ты добрая католичка, дорогуша? — Тонтон ткнул Десмонда кулаком в бок. — У тебя проблемы с напарницей? Разберись!
— Засунь свои советы знаешь куда, — огрызнулся американец, и схватил ирландку за локоть. — Просто будь рядом. Я все сделаю сам.
Команда смерти прошла по центральному проходу нефа. Эхо их шагов отскакивало от каменных полов, как бильярдные шары. «Наконец-то вы пришли, — услышали они. — Нехорошо заставлять себя ждать».
Тальон сидел на беломраморных алтарных ступеньках. Руки его были связаны за спиной синтетическим шнуром оранжевого цвета, а лодыжки стянуты толстым кожаным ремнем. Теперь он уже мало напоминал тот полутруп с остановившимся взглядом, которого Десмонд и Бас обнаружили в саркофаге. Он с жадным любопытством разглядывал l'equipe du fin в мерцающих отблесках, плясавших от нескольких восковых свечей, которые Аль Ауф, дабы немного рассеять ночную тьму, зажег и расставил на ступеньках и на белом мраморном престоле.
— Какая лапочка! — Тальон задержал взгляд на Бриджит. — Как тебя зовут?
— Заткнись, encule[216] — ласково попросил Аль Ауф. Он возвышался над приговоренным, и полировал пилкой короткостриженые ногти. — А то снова заклею тебе твой паскудный рот.
— Какой милой девчушкой, наверно, ты была в детстве, — Тальон не удостоил его ответом и продолжал пялиться на Бриджит. Та, хотя и не поняла, что он говорил, почувствовала просквозивший по спине неприятный морозец.
— Ты была нехорошей девочкой? — сладким голосом продолжал Тальон. — Папочка тебя часто наказывал?
— Что он сказал про моего папу? — прошептала Бриджит испуганно. Слова убийцы услышал и Бас: — Заткнись, Mistkerl[217], или я тебя кастрирую, — гаркнул он. Тальон тонко улыбнулся: — О-о… да у нас тут бош[218] …
Десмонд схватил Баса за плечо, помешав тому врезать убийце по физиономии.
— Хватит! Он же нас провоцирует. Держите себя оба в руках. Потом он повернулся к Тонтону:
— А это что такое?
На алтарном престоле стоял уродливый магнитофон допотопного вида — Boombox. — Что еще за дрянь?
— По сценарию акции приговоренному надлежит умереть под звуки органа, — пояснил Тонтон, пожав плечами. — Ведь перед тем как убивать детей, Тальон играл им на органе.
— Сам?
— Без понятия. Спроси у него.
— Неплохая идея, — и Десмонд обратился кТальону. — Ну-с, ты, наверно, хотел доставить детям удовольствие?
— Ты все неправильно понял, — голос убийцы стал серьезным. — Я играл на органе не для малышек — в столь нежном возрасте они мало что понимают в высоком искусстве. Я делал это для себя — дивные звуки помогали мне настроиться на нужный лад.
— Спасибо, что просветил. Значит, музыка дает тебе вдохновение? Хотел бы услышать живой орган в свой смертный час?
— Я был бы благодарен, — лицо Тальона вновь осветилось улыбкой — казалось, предстоящая расправа его ничуть не пугает — напротив, вызывает жгучий интерес: — Ты музыкант? У тебя руки пианиста.
— Я не пианист, — губы Десмонда чуть дрогнули. — Но для тебя постараюсь.
И обратился к Тонтону: — Он заслужил «живую музыку». Где проход к органу?
— Пулю в голову он заслужил, а не «живую музыку», — буркнул тот, но кивнул на боковую дверь, и американец решительно направился к ней. Себастьян и Бриджит проводили его недоуменными взглядами.
Десмонд поднялся к органной кафедре[219]. Перед ним был шпильтиш[220] — пульт органиста — с мануалами[221] и швеллерами[222], педалями и множеством переключателей регистров[223], тутти[224]и копулами[225]. И всего-то общего у этого инструмента с роялем — клавиатура (вернее, ее наличие) и педали. На этом сходство заканчивалось. Он, Десмонд, сделает все возможное для убийцы. Это то, что и он сам хотел бы услышать в свой последний час — звуки органа, язык Бога, Что подойдет к случаю?.. Бах? Альбинони? Нет, все не то.… Должно прозвучать что-то такое, что будет рвать сердце убийцы на части… И тут его осенило — Моцарт! Три мануала, конечно, дело усложняют, но, в принципе, можно начать на любом — как переключать регистры, он все равно понятия не имеет — правой рукой взять мелодическую тему на среднем мануале, а левой — аккорды на первом, самом низком. Тональность ре минор. Он с сомнением взглянул
