– Да.
– Он отличный наездник, мадам, просто отличный. И прекрасно разбирается в лошадях.
– Да, он очень любит лошадей.
– Он говорил, что, наверное, вы тоже захотите прокатиться, мадам. Приходите в любое время. Буду счастлив оседлать для вас любую лошадку.
– Спасибо. Приду.
Пожелав груму удачного дня, мы с мистером Уинтерсом вышли из конюшен и направились к дому. Он оживленно говорил о своих планах на первый сегодняшний сеанс и куда больше был озабочен подготовкой красок и инструментов, чем предстоящим завтраком. В холле мы расстались, и я, сняв верхнюю одежду, прошла в столовую. И к своему удивлению, увидела сидевшего за столом Майло. На него это было совсем не похоже, он пришел на завтрак раньше всех остальных.
– Доброе утро, дорогая, – сказал он, поднявшись из-за стола, как только я вошла.
– Доброе, – откликнулась я. – А ты, как посмотрю, сегодня рано.
– Без тебя в постели стало жутко холодно. Как только ты ушла, температура понизилась на целых двадцать градусов.
– Просто не спалось, – пояснила я и пошла к буфету наполнить тарелку. В последнее время аппетит у меня был никудышный, но, похоже, свежий воздух и утренняя прогулка сделали свое дело, и я вдруг почувствовала, что сильно проголодалась.
– Кажется, ты заходила на конюшни, дорогая? – поинтересовался Майло. Я удивилась. Неужели он тоже выходил и видел меня? Но я его не заметила.
– Да. Мы с мистером Уинтерсом обсуждали мой портрет.
– Вот как. Так, значит, ты все-таки согласилась позировать?
– Да. – Я уселась за стол рядом с ним и не стала уточнять, что буду позировать в вечернем платье, а не обнаженной.
– Мне что, следует ревновать?
– Нет, совсем не обязательно, – ответила я, намазывая тост черничным джемом. – Мистер Уинтерес умеет соблюдать правила приличия.
– О, ничуть не сомневаюсь. Да, кстати, у тебя в волосах застряла соломинка, – заметил Майло.
Я посмотрела на него и невольно залилась краской при мысли о том, что он мог подумать. Должно быть, соломинка застряла в волосах, когда лошадь меня обнюхивала.
– Кувыркалась на сене со смазливым художником? Право, дорогая, что за пошлость, никак от тебя не ожидал!
Я собралась ответить, но в этот момент в столовую вошла Беатрис Клайн. Она наверняка слышала эту ремарку Майло, но была слишком хорошо воспитана, чтобы как-то это показать. Что еще хуже, в тоне Майло не чувствовалось ни малейшего намека на то, что он шутит.
Я метнула в сторону Майло гневный взгляд за эту столь неуместную bon mot[5] и обернулась к Беатрис:
– Доброе утро, миссис Клайн.
– Доброе утро, миссис Эймс. Мистер Эймс. – Беатрис подошла к буфету и принялась накладывать еду себе на тарелку.
– Чудесное сегодня выдалось утро, – заметила я. – Холодное, но чудесное.
– Да, погода точно такая же, как в прошлом месяце, – отозвалась она и заняла место на противоположной стороне стола. – Мой брат еще не спускался к завтраку?
– Видела его, когда выходила на прогулку утром. Думаю, скоро придет.
– Возможно. Реджи, знаете ли, иногда гуляет часами.
– Что ж, дамы, прошу прощения, – сказал Майло и поднялся из-за стола. – Что-то и мне захотелось подышать свежим воздухом. На тебя, дорогая, эта прогулка повлияла самым чудесным образом.
Я хмуро взглянула на мужа, все еще раздосадованная тем, что его подшучивания могла услышать Беатрис. И еще больше раздражилась при виде того, как он подмигнул мне, выходя из комнаты.
Что ж, теперь, по крайней мере, я осталась наедине с Беатрис Клайн. Она продолжала методично намазывать тост маслом и, казалось, была целиком погружена в это свое занятие, что дало мне возможность как следует рассмотреть ее.
Действительно, очень эффектная женщина. Короткие темные волосы обрамляли правильные черты лица, глаза большие, темные, в окаймлении густых ресниц. Ничуть не удивительно, что мужчины теряют голову, влюбляясь в нее. Интересно, подумала я, всегда ли она столь холодна и неприступна? Может, именно эта черта привлекает в ней тех мужчин, которые пытаются сломать лед неприступности? Или же холодность возникла у нее после какого-то неудачного романа?
Я не знала, как затронуть тему гибели Эдвина Грина в разговоре с Беатрис. Да и какое право, по сути, имеет малознакомая женщина расспрашивать кого-либо о бывших романах и увлечениях? Я была уверена, что разговорить ее не удастся. Ведь в конечном счете все знали, что она стала яблоком раздора между Эдвином Грином и Брэдфордом Гленном. Один умер, другой был публично обвинен в его гибели, что не помешало ей вскоре после этого выйти за третьего мужчину.
