Словом, это была крайне запутанная ситуация, и я считала, что Беатрис не захочет ее обсуждать. Но все же интересно, что из этого правда, а что является выдумкой для придания роману мисс Ван Аллен эффектной интриги. Наверное, был всего лишь один способ выяснить это.
Беатрис была безразлична к моему присутствию, но я подозревала, что это безразличие тотчас рассеется, стоит мне начать задавать дерзкие вопросы.
Какое-то время я колебалась, не зная, какой лучше использовать подход. Беатрис Клайн не из тех, кто будет говорить без обиняков. А потому я решила избрать самый прямой путь в надежде, что это сыграет мне на руку.
– А я тут читаю «Жертву зимы», – произнесла я.
Она сразу насторожилась. Подняла голову от тарелки, и ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Даже глаза смотрели равнодушно и отчужденно.
То была, насколько я понимаю, вполне естественная инстинктивная реакция, свойственная всем участникам тех давних событий. Словно они ожесточились и давно подготовились к худшему.
Должно быть, это просто ужасно – всегда оставаться настороже, ждать любого подвоха, стоит только кому-либо упомянуть о той истории. Теперь я понимала, почему все они так дружно возненавидели Изабель Ван Аллен. Ведь, по сути, именно она навсегда изменила их жизни. Со временем это пятно позора, возможно, поблекнет, но никогда не исчезнет совсем.
Беатрис не ответила на мое высказывание, молчала и ждала продолжения. То был своего рода стратегический ход – она собиралась держать оборону до тех пор, пока не разберется, в чем состоит атака.
И я внезапно почувствовала себя виноватой в том, что избрала именно такой подход. Никто не любит, когда им напоминают о каких-то неприятных инцидентах из прошлого, о которых они старались забыть. Впрочем, в любом случае уже слишком поздно. И мне ничего не оставалось, кроме как продолжить.
– Что-то не верится, что хотя бы наполовину это правда, – заметила я.
– Большая часть правда, – отозвалась Беатрис, пристально на меня глядя. Ее ответ меня удивил. Ведь я дала ей возможность отрицать все это как глупые сплетни и самую вульгарную ложь, а она ею не воспользовалась.
Что ж, если она так прямолинейна, то и мне следует избрать ту же тактику.
– А вы верите, что Брэдфорд Гленн имеет какое-то отношение к смерти мистера Грина?
Беатрис немного побледнела, но выражение лица не изменилось.
– В то время казалось, что это вполне возможно. Они всегда ненавидели друг друга. В своей записке перед самоубийством Брэдфорд утверждал, что невиновен, но ведь мог и солгать.
– Или же то действительно был несчастный случай.
Слабая невеселая улыбка тронула уголки ее губ.
– Не думаю, что вы верите в это, миссис Эймс. Как, впрочем, и я.
– И оба они были влюблены в вас? – неожиданно спросила я. Вообще спрашивать такое было не совсем прилично, но я чувствовала, что от ее ответа зависит многое.
Беатрис призадумалась прежде, чем ответить. И когда наконец заговорила, в голосе звучала грусть:
– Вы не представляете, какими мы тогда были, миссис Эймс. Все очень молоды и безрассудны. Какое-то время я была увлечена ими обоими, но не более того. И никаких серьезных мыслей о будущем. Возможно, порой я даже нарочно стравливала их, так получалось. Юные девушки иногда бывают очень жестоки, и, боюсь, я не исключение. Все это казалось мне лишь игрой. Жизнь вообще грандиозная игра.
– А что, Брэдфорд Гленн действительно пытался вас задушить? – Едва эти слова успели сорваться с губ, как я устыдилась своей наглой прямолинейности. Впрочем, Беатрис, казалось, вовсе не удивил тот факт, что я столь смело огласила эту подробность, описанную в одной из самых шокирующих глав романа Изабель.
Она встретилась со мной взглядом.
– Да. В порыве страсти он был просто вне себя. Что вовсе не означает, что это он убил Эдвина.
– Ну, разумеется, нет.
– Смерть Эдвина потрясла меня до глубины души.
– Могу представить, как вам было больно.
Теперь Беатрис смотрела мимо меня, в окно, однако невидящий взгляд был устремлен в прошлое.
– Обычно люди предполагают, что человек стремится поскорее забыть нечто страшное, случившееся в прошлом. Но это не мой случай. Я бы хотела помнить. Я много думала об этом и так до сих пор и не понимаю, что произошло той ночью. Помню, как Брэдфорд и Эдвин дрались в летнем домике. Они всегда недолюбливали друг друга. Ну а после этого… лишь обрывочные воспоминания о том, как я бреду по снегу к дому.
– Понимаю.
