в погребальном обряде, отдал свое тело учителю Лугонга и — самое ужасное! — отдал инструмент бессмертия — Истинное Дордже. Я не верил, не готов был поверить и не мог принять случившегося. Разрывающее душу чувство необратимости затопило меня. Дикое, невероятное желание вернуть все назад и никогда, никогда не появляться в этом месте. Я не хочу, не хочу… безнадежно…
Отчаяние сменилось ступором. Как робот, я твердил одно и то же: «Ненавижу, ублюдки, ненавижу…».
Видимо, я потерял сознание. Очнулся от смутно знакомых, но непонятных звуков. Долго и напряженно вслушивался, пока не узнал. Звуки текущей воды. И несмотря на то, что головой я шевелить не мог, исподлобья я видел край оврага. Вспомнил, что на дне оврага, как описывал дед, течет ручей. Я чувствовал, что если останусь на этом месте еще на какое-то время, то по-настоящему сойду с ума. Надо что-то сделать. Надо заставить это древнее тело спуститься к ручью. И не позволять себе думать о том, что произошло. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, краем сознания отметив, что могу чувствовать мышцы живота.
Первым делом, сосредоточившись на ногах, попытался подтянуть себя за край оврага скребущими движениями. Ноги шевелились, но сдвинуть тело никак не удавалось. После тщетных попыток я начал пробовать «подключать» руки. Постепенно тело оживало, и я уже был способен шевелить конечностями, как полудохлый краб, однако при этом не продвигаясь ни на сантиметр. Живот скрутило, и я снова выблевал черную маслянистую жидкость. В момент рвотного спазма я почувствовал, как тело качнулось вперед и назад. Через секунду я повторил это движение сознательно. Отклоняясь назад, как только мог, я напряг мышцы живота и качнул туловище вперед. Послышался звук хрустящей гальки. Кромка оврага была достаточно пологой, и мне удалось сдвинуться на пару сантиметров.
Я повторял это движение раз за разом, сто или тысячу раз, пока, наконец, ноги полностью не свесились на склон. Сильно выдохнув, я рванулся животом к ногам. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее тело заскользило вниз по склону. Ударившись о выступающий из гальки большой булыжник, я подлетел в воздух и, кувыркаясь, покатился вниз. Треск ломающихся костей был оглушителен, но боли я не чувствовал.
На какое-то время я отключился. Очнулся, лежа на правом боку в прохладном ручье. Попробовал перевернуться на живот, опираясь на левую руку. Кисть левой руки была вывернута из сустава, и два пальца на ней отсутствовали. Правую ногу практически полностью выломало из бедренного сустава, искореженная ступня находилась на уровне глаз. Я видел в воде отражение лица — лица проклятой мумии с треснутыми и разорванными до десен губами. Еще одно усилие, и я сумел оказаться на левом боку, лицом к правому берегу.
Там, где я лежал, ручей был неглубок, но к своей середине набирал достаточно воды и течения, чтобы сойти даже за небольшую речку. Мне пришла идея переместиться ближе к середине ручья и воспользоваться течением воды. Напрягая мышцы живота уже знакомым мне способом, я попытался сдвинуть тело ближе к середине. Лежа на левом боку, я сумел также использовать ограниченное движение левой руки в плечевом суставе. Так я начал ползти к середине ручья сантиметр за сантиметром, обдирая изломанное тело о донные камни. Время от времени приходилось останавливаться, чтобы, толкая плечом в челюсть, забрасывать болтающуюся на сломанной шее голову назад и вверх за глотком воздуха. В один из таких моментов амулет отшельника, сверкнув разноцветной тесьмой, соскользнул в воду. Странно, но мне показалось, что после этого двигаться стало немного легче.
Не знаю, что заставляло меня продолжать эти уродливые телодвижения. Может быть, попытки что-то делать просто отвлекали от того, что со мной произошло и, судорожно дергаясь в ручье, мой разум защищал себя от безысходности моего положения.
Мне удалось доползти до середины ручья, где вода начала мягко подталкивать тело вниз по течению. Очень мешала выломанная из тазобедренного сустава правая нога, торчавшая под прямым углом к течению. Ступня скребла по каменистому дну и здорово тормозила и без того небыстрое продвижение. Казалось, что это сам отшельник запрещает своему бывшему телу двигаться. Тем не менее, я заметил, что чувствительность в левой руке и ноге значительно улучшилась, однако боли я по-прежнему не испытывал. Видимо, от многолетнего пребывания в самадхи, да и просто от старости, мышцы и нервные окончания этого тела почти полностью атрофировались. Поймав себя на том, что пытаюсь рационально осмысливать свои телесные ощущения, я снова впал в пучину отчаяния. Я уже ясно осознавал, что все еще не был готов к принятию своей личной катастрофы, и отказывался признавать подлинность происходящего, потому и защищался мыслями о каких-то простых физиологических проблемах.
Временная жажда действия сменилась апатией. Я вяло размышлял о том, что со мной произойдет, если ручей не закончится расселиной с выходом в мир живых. Я так и буду немощно валяться в воде и смотреть на противоположный берег оврага? Как долго? Тысячу лет или вечность? А если мне удастся вернуться, то в каком виде? В разрушенном теле отшельника? Если останусь здесь, мне придется находиться в полном одиночестве. Как я помнил из записей деда, это просто место перехода из мира людей в нижний. Здесь никто не задерживается. Души уходят в миры демонов или дэвов. Через арки или тропами, которые видит Проводник. При мысли о Проводнике я вспомнил Лугонга и заскрежетал зубами от гнева. Мысленно заскрежетал. Челюсти мумии не способны были на такое активное действие.
Неожиданно меня осенило. Тысячи людей умирают в Гималаях, не проходя погребального обряда. Буддисты, бонцы и даже атеисты. Как они уходят отсюда в другие области? Напрашивался ответ, что умершие тоже видят тропы и проходят в разные миры в зависимости от кармы или прижизненных наставлений. Краткое воодушевление сменилось еще более глубоким душевным упадком. Умершие не имеют тел. Их путешествие — движение сознания. Значит, для того, чтобы уйти отсюда, мне нужно умереть здесь по-настоящему. Я же не хотел умирать вообще. И к тому же не видел способа умереть в этом полудохлом крабьем теле, если даже перелом шеи его не убил. Может, попробовать утонуть?
С глухим стуком я врезался головой в большой валун, торчащий прямо посередине ручья. Набегающая волнами вода сначала перевернула тело на
