обрадовался, что она уже здесь и готова участвовать вместе с ним в ритуале. Удивительно, но будучи дочерью йонейга, Милина знала свои обязанности и ту роль, которую должна исполнить в предстоящем действе. Она отошла от костра и, небрежно указав на него своему мужчине, произнесла несколько слов. Дигахали не понял ничего, но этого и не требовалось, ведь она делала всё правильно, а значит, должна была сказать, что хочет видеть, как её мужчина умеет ладить25 с огнём. Только и ждавший сигнала охотник приложил горящую головню к своей груди и с наслаждением втянул ноздрями струйку дыма.
— Дигахали, — впервые представился он своим настоящим именем и гордо добавил: — охотник!
При этом ему пришлось сопротивляться вмешательству демона, стремившегося облегчить страдания человека.
Жена одобрительно закричала, довольная своим мужчиной, но это испытание показалось ей слишком простым, и она подала ему в руки котелок. Дигахали не сразу сообразил, в чём состоит следующее испытание. Опасаясь разочаровать Милину, жаждавшую проявлений мужественности, он ухватился зубами за край котелка и сдавил, чувствуя, как скрипит и поддаётся металл. Это было прекрасно — ощущать себя всемогущим, способным на самые невероятные поступки ради любимой женщины. Чтобы ещё раз доказать это, теперь уже самому себе, Дигахали встал одной ногой на горящие угли и стал ждать от жены сигнала, по которому нужно прекратить испытание. Мгновение растянулось, словно тетива лука, казалось, что солнце успело переместиться по небосводу, когда выждавшая положенное время Милина признала его право называться мужчиной. Охотник, не торопясь вынул ногу из огня и опустил её на землю, показав своё презрение к боли и ранам.
— Предки, — торжественно обратился он к Духам, — моя воля тверда, как камень. Настанет день, и я стану говорить с вами, будучи шаманом племени Куницы. Я и сейчас имею право обратиться к вам, я — внук настоящего диида — испрашиваю у вас одобрения на брак с дочерью йонейга Милиной.
Полыхающие синим огнём небеса окрасились кровью, на мгновение, показав лик ужаснейшего из Стражей Обители Предков — злобного и безжалостного Уссдасэйти. Нет для Куниц ничего страшнее его взгляда, холодного, как снег на вершинах гор, чёрного, как бездонный колодец, пронизывающего, как удар копья. Горе тому, на кого обратил своё внимание Уссдасэйти, нет им дороги в Обитель Предков, и назад, в мир людей не отпустит их жестокий Страж. И вечное скитание между небом и землёй — удел прогневивших всесильного Уссдасэйти.
— Прощения прошу!, — воззвал к Духам Дигахали, понимая, в чём провинился перед Стражем. Слишком дерзким тоном говорил он с Предками, не проявив при этом должного уважения, не принеся положенной жертвы. Под страшным как проклятие взглядом, он упал на землю, ощущая себя ничтожным червяком перед Покровителями племени.
"Мужчина должен стоя встретить неизбежное", — опомнился Дигахали и заставил себя поднялся на подгибавшиеся от страха ноги.
Ему казалось, что спасения нет, и нет никого, кто бы вступился за него перед Духами, но он ошибался. Ссгина бросил вызов Стражу и поддержал охотника, навлёкшего на себя тяжкий гнев Предков. Появившийся будто из ниоткуда демон обхватил своими пальпами человека, не дав ему упасть.
Охотник услышал, как яростно заревел Уссдасэйти, и втянул голову в плечи, ожидая неминуемой расправы. Но внимание Стража почему-то было обращёно на Ссгина. Дигахали увидел, как обмякло тело демона, и одна за другой стали бессильно повисать его пальпы. Всего несколько мгновений понадобилось Уссдасэйти, чтобы полностью обездвижить и повалить на землю существо, сумевшее в одиночку справиться с несколькими вооружёнными всадниками. Охотник боялся пошевелиться, надеясь, что Страж не вспомнит о его существовании. Хотелось стать очень маленьким, чтобы взгляд Уссдасэйти не смог его отыскать среди травы, или очень быстрым, чтобы…
Ещё не вполне осознавая свои дальнейшие действия, Дигахали сорвался с места и побежал так, как не бегал никогда в жизни. Он чудом спасся и понимал это, со всех ног удирая от мести обозлившихся на него Предков. Один раз в его сознании мелькнула мысль, что выжил он только благодаря вмешательству Ссгина, который остался там, возле костра, один на один с ужасным Уссдасэйти. Охотник даже остановился, чувствуя неловкость за то, что бросил компаньона в беде, но тут же вынужден был признать свою полную беспомощность перед всемогущим Стражем.
"Мне просто повезло, — успокаивал он себя, пока ноги сами несли его прочь, — из нас двоих он выбрал его. Ничего нельзя было поделать".
Дигахали попробовал установить связь с демоном и ощутил невидимые глазу путы, стянувшие Злого Духа со всех сторон так, что тому невозможно было пошевелиться. Он успел почувствовать, как обрадовался Ссгина, что человеку удалось избежать этой участи. А потом Уссдасэйти нанёс удар. Демона рвала на куски и выворачивала наизнанку чудовищная безжалостная сила, не успокоившаяся до тех пор, пока не разметала его на мелкие части. Будучи не в состоянии вынести обрушившейся на него бездны страдания и непереносимой боли, охотник разорвал связь, и уже как сторонний наблюдатель переживал агонию своего компаньона.
Музыка в голове у Дигахали смолкла, и воцарившаяся там тишина показалась страшнее, чем яростное рычание Стража. Охотник закричал изо всех сил, стараясь хоть как-то избавиться от ужасной тишины, но из горла вырывался лишь хрип, не способный заполнить пустоту. Так он и бежал, громко крича от страха перед тишиной, ещё не успев осознать всю тяжесть потери. Уссдасэйти остался позади, но что ему стоило нащупать взглядом жалкого человечишку, достаточно было увидеть его торопливые следы. Дигахали стало казаться, что Страж хочет отыскать беглеца, и вот-вот в спину ему упрётся взгляд несущих смерть глаз.
Ждать этого было просто невыносимо, охотник рванулся вперёд, не разбирая дороги, как раненое животное, единственной целью которого стал бег. Он бежал, подгоняемый тяжёлым дыханием чего-то нестерпимо ужасного за своей спиной, и плохо понимал, от кого и куда он бежит. То и дело мерещилось,
