он сам имел возможность убедиться, прожив среди Выдр немало времени. Но кое-кто утверждал, что у Выдр есть тайный тотем — Ссгина — загадочное существо, обитающее в диком лесу. Говорили и про человеческие жертвоприношения. и про то, что пьющие кровь Злого духа воины племени, впадают в безумие и не знают себе равных в бою.
— Зачем моя?, — спросил он, решив сразу узнать свои обязанности в предстоящем деле.
— Мы солдаты, а не следопыты. — ответил Манфред. — Кто-то должен вести нас по лесу. К тому же, я не доверяю Выдрам. Они неплохо понимают наш язык, но мне необходимо знать, о чём они говорят между собой.
— Моя стоить много. Аджила нет. — твёрдо сказал Дигахали, чувствуя запах, исходивший от одного из йонейга.
— Вот поэтому Джис рекомендовал нам тебя. А что касается заработка, — Манфред окинул взглядом небогатое снаряжение охотника и спросил: — Сколько ты хочешь иметь железных наконечников для стрел?
— Многа.
— Когда доведём Ссгина до нужного места, заберёшь столько, сколько сможешь унести. А, пока возьми вот эти, — он кивнул одному из спутников. Тот достал из большой чересседельной сумки горсть новеньких острых наконечников, не считая протянул охотнику.
— Моя после работа. — гордо отказался он.
— Бери. После работы дадим ещё.
Стараясь не коснуться руки йонейга, Дигахали взял наконечники, на ощупь оценил качество работы, бережно спрятал в складки одежды.
— Поедем на лошадях, — сказал Манфред, — приходилось ездить верхом?
Охотник с достоинством кивнул и, всё же решился задать беспокоящий его вопрос:
— Зачем Ссгина?, — и по взгляду старшего понял, что ответа не будет.
Ему подвели пятнистого немолодого уже жеребца. Один из белых предложил старое, грубо сделанное седло, но охотник вежливо отказался. Он подошёл к коню, безучастно опустившему морду в торбу с зерном и погладил его по спутанной гриве.
— Не бойся, — прошептал Дигахали жеребцу, — уважаю твоих Предков и прошу простить меня за то, что в этой жизни я буду ездить на тебе. Возможно, придёт время, и мой долг оплатят мои потомки, или в следующей жизни ты сможешь проехаться на мне.
Охотник провёл рукой по спине жеребца, отметив, что белые люди никогда не пытались подогнать седло, чтобы оно не натирало шкуру животного. Он вскочил на коня, особым образом устроившись на его широкой спине, как это делают дети леса, и почувствовал, что животное радо избавиться от надоевшего седла.
Отряд двинулся через земли йонейга, не сворачивая с наезженной дороги. Обжитые районы вскоре остались позади, уступив место пустошам, изредка используемым как пастбища. Здесь тоже встречались люди, чаще это были сборщики дикорастущих трав или те, кто промышлял добычей дикого мёда. Они старались не привлекать к себе внимания и, завидев всадников, скрывались в зарослях. Охотник чувствовал на себе встревоженные взгляды, которыми люди провожали отряд. Причина, заставлявшая одних белых бояться других, была неясна, поэтому он обратился с вопросом к старшему.
— В таких местах всегда много всякого сброда, не имеющего ни жилья, ни постоянной работы, — ответил Манфред. — Зато у них вдоволь проблем с законом. Похоже, нас приняли за сборщиков налогов. К вербовщикам они относятся гораздо терпимее.
Только к вечеру всадники углубились в лес, миновав к этому времени все знакомые Дигахали места и удалившись от всех известных ему племенных охотничьих угодий. В этих землях дети леса никогда не пытались жить осёдло, лишь изредка выбираясь на охоту, никогда не бывавшую обильной. Слишком близка была граница мёртвого леса — многие звери боялись здесь кормиться и растить потомство, кроме кабанов, везде чувствовавших себя вольготно.
Выдры ждали отряд и уже подготовили место для ночлега. Замаскировать лагерь они не пытались — временная постройка из валежника и веток хвойных деревьев была заметна издали. Подвешенный над костром котелок источал запах похлёбки из копчёной оленины.
Манфред покинул своё место во главе отряда, поравнялся с Дигахали и спросил:
— Как мне при них тебя называть? Дигадога, или…
— Звать Пёс, — сказал охотник, а про себя отметил, что этот белый слишком правильно произнёс его имя, но остальное предпочёл сказать на своём языке. Впрочем, Выдры его интересовали гораздо больше. Он внимательно рассматривал обоих, пока всадники приближались к лагерю, и лишь убедившись, что не был знаком с ними раньше, облегчённо вздохнул.
Выдры встретили йонейга как старых друзей. На Дигахали покосились, мигом признав в нём охотника из не слишком дружественного племени, и отнеслись прохладно, если не сказать настороженно.
— Это Роющий Пёс, — представил его старший, — наш новый помощник.
Сами они, как выяснилось, пользовались прозвищами, полученными от белых людей. Одного звали Спящая Сова, а другого — Молодой Олень. Оба были очень хитры, что всегда отличало это племя. Они поприветствовали его, как встречают торговцев или случайных прохожих — без намёка на теплоту и радушие. Потом один из Выдр стал усердно хвалить Дигахали на своём языке, а второй принялся с ним спорить, причём каждый из них внимательно
