Глава 4.
Та каморка, которую Сабина назвала апартаментами, больше напоминала склад мыловарни с характерным ничем не перешибаемым запахом. Узкая невысокая кровать, застеленная грубым серым одеялом, такое же одеяло, свёрнутое в рулон, полагалось служанке. Милена сморщила носик и решила заглянуть ещё в пару комнат, находящихся по соседству. В одной уже расположились офицеры, другая предназначалась для архиепископа и его племянника. Двери в оба помещения оказались открытыми, и баронесса убедилась, что её действительно поселили в самом лучшем месте. В комнате офицеров была прохудившаяся крыша, а к архиепископу она даже заходить не стала, заметив из коридора прошмыгнувшую возле дверей здоровенную крысу. После всего увиденного, апартаменты показались уютными, кровать не слишком скрипучей, а простыни чистыми.
Бергер оказался совсем молодым офицером, с энтузиазмом подошедшим к выполнению возложенных на него обязанностей. Он восторженно смотрел на баронессу и любые, даже самые глупые капризы, выполнял со счастливой улыбкой. После того, как офицер трижды переставил кровать в тесной комнатке и дважды обследовал все углы в поисках мышей, не высказав при этом никакого неудовольствия, Милена заскучала. Девушке нравилась забота молодого офицера, но в глубине души она понимала, что это всего лишь служебное рвение. Некоторое время баронесса решала для себя вопрос о том, как смотрел бы на неё Бергер, окажись она простой горожанкой, но, перехватив несколько его взглядов, адресованных Сабине, поняла, что жизнерадостный офицер принадлежал к той категории мужчин, которых Кирса характеризовала словом "кобель".
Милена тайком понаблюдала за служанкой и отметила, что та весьма благосклонно принимает оказанные Бергером знаки внимания. И то, что офицер не делает различия между служанкой и госпожой, неприятно кольнуло баронессу. Ласково поблагодарив Сабину за помощь, она решила отыграться на этой мерзавке позже, а Бергера послала принести какого-нибудь питья. Он быстро вернулся с большим кувшином разбавленного водой вина, предупредив, что не стоит пить из здешнего колодца.
— Что госпожа пожелает на завтрак?, — осведомился офицер.
Этот вопрос изрядно позабавил Милену. Она окинула взглядом каморку и хотела уже сказать что-нибудь язвительное по поводу соответствия интерьера и выбора блюд, но передумала — едва ли военный оценит тонкий сарказм. Поэтому баронесса вздохнула, добавила томности голосу и, метнув на Бергера взгляд из-под полуопущенных ресниц, ответила вопросом на вопрос:
— А чем у вас кормят уставших путешественниц?
До этого бойко и без запинки отвечавший на любой вопрос офицер засмущался, а румянец на его щеках проступил сильнее. С волнением Бергер справился не сразу, поэтому самообладание к нему вернулось уже после того, как отчитался:
— Фермеры доставят утром свежее молоко, яйца и масло. Я пошлю пару человек из своих ребят, и они наберут вам диких ягод. Хлеб мы везём с собой, но, если хотите свежеиспечённого — можно устроить. Только, — Бергер немного замялся, — он не совсем тот, к которому привыкла ваша милость. Фермеры пекут для себя из грубой муки.
Его смущение развеселило девушку. Представив себе офицера в поварской куртке и заломленном набок колпаке, она едва не рассмеялась, и решила не играть в капризную госпожу.
— Я не так привередлива, господин офицер, как может показаться с первого взгляда, — проворковала Милена, дав понять, что тронута такой заботой о ней. Одновременно с поворотом головы, она вскинула брови и одарила Бергера улыбкой, которую подсмотрела у одной из самых известных сердцеедок Кифернвальда. — Думаю, ваш повар найдет, что приготовить из этого набора продуктов. Я не откажусь от лесных ягод, но постарайтесь не рисковать жизнями своих людей.
Офицер застыл в дверном проёме, не сразу найдя в себе силы, чтобы просто кивнуть, а Милена, искоса посмотрев на служанку, увидела, что та поджала губы и принялась слишком усердно двигать вещи. Возникшее у баронессы ощущение было приятным — вкус победы представлял собой букет из бархатистой уверенности, пряного кокетства и тонких ноток лёгкого злорадства.
Спалось на новом месте отвратительно. Всю ночь снились пауки и какие-то волосатые мерзкие гусеницы. Милена проснулась поздно и не в самом лучшем настроении. Припомнив, как Сабина строила глазки офицеру, баронесса решила преподать ей урок и придиралась по каждой мелочи. Вода для умывания оказалась слишком холодной, волосы госпожи были небрежно уложены, платье совсем отсырело, а вещи собраны наспех. Служанка вздыхала, извинялась, но до искреннего раскаяния её довести всё же не удалось, поэтому Милена оставила это занятие.
После того дня, когда ей удалось прикоснуться к Камню Богов, баронесса возобновила традиционные моления, обычно совершаемые верующими три раза в день. Вот и сейчас девушка стала читать утреннюю молитву Несотворённому Отцу, прося поддержки и покровительства. Она стремилась к тому,
