предчувствие, и вместе с ним — сожаление по поводу так и не обретённого сверкающего шарика.
Бросив всего один взгляд на лица йонейга, Дигахали понял, что уйти просто так ему не позволят. Попятившись назад, охотник закрыл собой посылку от Манфреда, запустив за спину руку, выудил из корзинки коробочку и переправил её к себе в карман. Никаких угрызений совести по этому поводу он не испытывал, потому как начал осознавать, что большой человек перестал быть хозяином в своём доме. Два человека в доспехах остались возле входной двери, а двое других занялись изучением содержимого корзинки. Один схватил записку и стал внимательно её разглядывать, другой сразу же откупорил бутылку, затем вылил её содержимое на пол. Похоже, он надеялся что-нибудь обнаружить внутри, потому что долго тряс перевёрнутую горлышком вниз бутылку.
Видя, насколько бесцеремонно йонейга обращаются с не принадлежавшими им вещами, Дигахали догадался, что обыскивать его будут обязательно. Он приоткрыл крышку коробочки и позволил сверкающему шарику скатиться на дно кармана, и одними лишь пальцами метнул пустой футляр в сторону. Белые люди были заняты прощупыванием прутьев корзинки и не отреагировали на негромкий стук, который издала упавшая в дальнем углу комнаты коробочка. Убедившись, что ничего тайного посылка не содержит, йонейга переключили своё внимание на охотника. Дигахали не имел ни малейшего представления, о чём его спрашивали, а желания помогать этим людям у него не возникло. Йонейга быстро сообразили, что лесной житель не понял ничего из сказанного ими вначале, и очередной вопрос прозвучал на доступном ему языке:
— Кто тебя сюда послал?
— Манфред. — Ответил Дигахали, решивший, что никоим образом не сможет навредить старшему, если скажет правду.
— У тебя есть с собой письмо для господина Фридхелма?
Охотник не стал отнекиваться, и указал на записку, которую белые люди за ненадобностью оставили на столе.
— Другое письмо!, — Раздражённо произнёс йонейга. — Не верю, что егермайстер дал тебе только этот клочок бумаги! Отдай мне письмо!
— Подожди, Олав, не горячись. — Второй йонейга положил свою руку ему на плечо. — Я сам с ним поговорю. Слушай меня внимательно, — обратился он к Дигахали, тщательно выговаривая каждое слово, — если отдашь нам письмо Манфреда, то получишь хороший острый нож. Хочешь получить нож?
Он не прилагал никаких усилий для того, чтобы его слова казались убедительными, видимо рассчитывал, что охотник сразу же согласится, как только узнает про подарок.
"За кого он меня принимает?, — Возмутился про себя Дигахали. — Неужели я похож на несмышлёного ребёнка, или собаку, которую поманили кусочком мяса? Или он думает, что перед ним продажный, не имеющий совести человек?".
Охотник сделал вид, будто обдумывает слова йонейга, а сам прикинул расстояние до ведущей наружу двери. Он был твёрдо уверен, что в случае его отказа, белые люди начнут говорить совсем по-другому. Не проявив к нему даже малой толики уважения, они вряд ли будут вести себя достойным образом в дальнейшем. Дигахали не сомневался, что от обещаний белые люди перейдут к угрозам, которые легко осуществят, как только он откажется повторно.
"Сверкающий шарик у меня. Настало время покинуть земли йонейга и уйти туда, где можно быть самим собой и больше не вспоминать о белых людях. Но для начала нужно вырваться из этого негостеприимного дома. Я мог бы и не спасаться бегством и встретил бы свою судьбу, как подобает охотнику из племени Куницы. Настоящий мужчина презрительно смеётся над своими врагами вплоть до того момента, когда его душа вознесётся в Обитель Предков. Но у белых людей вместо сердца холодный камень. Они не станут заботиться о том, чтобы мои соплеменники узнали, что Дигахали умер достойной смертью".
Молчание охотника было воспринято, как желание набить себе цену.
— А ты умней, чем те лесные жители, с которыми мне приходилось иметь дело, — сказал йонейга с неприятной улыбкой на лице. — Догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь. Смотри, это может стать твоим вместе с ножом. — Он снял с пояса походную фляжку и встряхнул её над ухом. — Здесь отличный шнапс. Я ещё не встречал детей леса, которые бы не любили промочить горло шнапсом. Хочешь выпивку?
"Нет ничего плохого в том, чтобы обмануть бесчестного человека", — напомнил себе Дигахали и, придав лицу глупое выражение, радостно закивал.
— Я оказался прав, — с чувством превосходства, ухмыльнулся йонейга. — Все вы одинаковы. Давай сюда письмо и тогда получишь выпивку.
— Моя класть бумага на стол, — сказал охотник и указал на то место, где стояла корзинка.
Белые люди отвлеклись, и этого оказалось достаточно, чтобы в два прыжка преодолеть расстояние до двустворчатой входной двери. Не сбавляя темпа, Дигахали распахнул дверь и рванулся вдоль стены к коновязи. Стоявшие у входа в дом йонейга ещё только поворачивались в сторону беглеца, а он уже оттолкнулся от земли и, совершив длинный прыжок, запрыгнул в седло. Освободив уздечку, охотник ударил пятками лошадь, заставляя её с места пуститься вскачь. Не раздумывая, Дигахали направился в сторону городских ворот и только сейчас заметил двойную шеренгу лучников, полностью перегородивших проход между домами.
Охотник не мог надеяться, что лошадь протаранит строй вооружённых людей и поможет ему спастись. Для поездки в город Дигахали выбрал самое лучшее животное из тех, что содержались в конюшне. Судя по качествам лошади, перепрыгнуть стоявшего в полный рост человека, она была способна, но готова ли сделать это, никто не знал. Расслабленные позы лучников свидетельствовали об их спокойствии и уверенности в своих силах. Они прекрасно
