Девчонка отхлебнула и удивилась:
— Почему оно такое холодное?
— Потому что кувшины делаются из соленой глины. А та всегда остывает на жаре и хранит в себе глубинный холод. Ее, эту глину, можно добыть только в одном месте, на дне залива со стороны тех самых островов, где мы ночевали. При большом отливе. Такой отлив бывает на половинный Буймиш, так что, сама понимаешь, глина редкая.
— А без половинного Буймиша ее не достать? — уточнила Мэй.
— Там, в той бухте, водятся глубинные ящеры. Когда отлив — они уплывают, а так — попробуй сунься, — пояснил Люк.
Сам он не раз бывал в этой бухте с отцом, добывал глину, из которой ма после делала кувшины.
Светловолосая понимающе кивнула. Потом вдруг спросила:
— А это кто там едет? — и указала взглядом в сторону пустыни.
Тигаки тут же всполошилась, подскочила и даже немного расплескала мьёковый сок из своей чашки.
— Смотри, там действительно кто-то едет! — закричала она.
— Ну и что? Разве не видишь — это Нгака наконец-то добралась. Я ее позвал на помощь. Или мьёк ее двигается слишком медленно, или сама сестричка не очень-то и торопится…
— Да… — Тигаки тут же успокоилась, — она. Шо тут уже помогать, когда справились? Она небось тут же кинется объезжать все загоны и скармливать остатки ягод своим любимицам.
— Так и сделает, — хмыкнул Люк.
Да, средняя сестричка ловко умела увиливать от работы, в этом ей не откажешь. Она и за прядильным станком умела времечко зря проматывать. А сейчас оставшиеся полдня прокатает на своем мьёке и провозится с любимыми животными. Отец не раз ругал ее за это. Теперь отца нет и, пожалуй, придется вмешаться.
— Сейчас же отправлю ее обратно, — пробормотал он, поднимаясь. — Раз опоздала, нечего тут время терять.
— Не, пусть она останется, а я съезжу домой, — тут же заговорила Тигаки, — и белый сок отвезу. Я дома уже три дня не была, Люк. Можно?
— Ладно, валяй. Пусть тогда малая остается, она хорошо управится с вечерней кормежкой. Только кувшины с молоком доставлю я, ага? Так будет легче и быстрее.
Мэй удивленно покачала головой:
— Тяжело тут одной сидеть целыми днями. Я бы не смогла…
— Так ведь не одна. Мьёки рядом. А этим не страшны ни песчаные хомы, ни дагуи, — пожала плечами Тигаки.
— Тут бывают хомы? — В голосе Мэй послышался ужас.
— Конечно, — ответил Люк, — это же пустыня. А в пустынях всегда водятся песчаные хомы. Шкуры у них больно хорошие, мягкие, толстые. Мы с отцом пару раз охотились на них, потому ма и младшие девочки спят на хомовых шкурах.
— Как же вы их убили? Они такие здоровенные и опасные…
— С дракона. Метким выстрелом. Это не так сложно, сложнее выследить. Хомы очень осторожны. Они могут нападать на детенышей мьёков, но взрослых боятся. Те сразу их затопчут. А в этих местах и вовсе спокойно. Думаю, что хомы чуют присутствие дракона и потому обходят нас стороной. А мьёки все-таки малость попривыкли к Енси. Они ведь рождаются рядом с драконом, растут и умирают тоже рядом с драконом.
— Мьёки просто медленно соображают, — фыркнула Тигаки. — Пока у них в голове созреет мысль, что надо бояться Енси, Люк уже улетает. Вот сейчас вы полетите обратно, а они только-только начнут волноваться и фыркать — это те, которые остались в общем загоне. Матки, понятно, уже наволновались, пока добирались до отдельных загонов. У них всегда так.
Тигаки отряхнула с льёсов песок, поднялась и направилась навстречу средней сестре — договариваться о смене.
Люк устроился на камне, вытянул ноги и улыбнулся. Работа была сделана. Теперь дело за самками. Они должны произвести на свет детенышей. Словно прочитав его мысли, светловолосая спросила:
— А когда должны родиться детки? У мьёков, в смысле?
— После Затмения. Когда Светило спрячет свой лик и ночь продлится два дня.
— Ясно… Только это не Светило прячет лик, по-настоящему это Буймиш закрывает Светило, и тогда два дня стоит сумрак. А потом Эльши сдвигается по орбите, и у нас снова светло и тепло. Обычная астрономия, если хочешь знать.
Люк усмехнулся. Какая разница? Может, для Городских это и имеет значение, но здесь, в пустыне, гораздо проще верить легендам. Когда целыми днями вокруг тебя только песок, бестолковые животные и звездное небо по ночам, невольно начнешь верить любой истории. А то и сам ее придумаешь. И начнешь взывать к Настоящей Матери или к Отцу Неба, лишь бы услышать ответ на свои вопросы.
Возражать Люк не стал, лишь спросил:
— Вы называете Настоящую Мать Эльши?
