заручиться их помощью и поддержкой, чем постоянно убивать друг друга…
Особенно много рассуждать не было времени. Люк уже сидел в седле. Он наспех совершил поклоны для Настоящей Земли, мать его тоже пробормотала слова молитвы, осторожно дотронулась до ноги сына, провела по ней, словно передавая материнское благословение, и отошла от дракона.
Мэши забралась в седло с проворностью заправского Всадника, Люк даже не успел подать руку. Устроилась, почувствовала под коленями знакомый теплый бок и выдохнула:
— Полетели. Удачи нам и успеха.
2
Молчали до тех пор, пока под драконьим брюхом не заблестел океан. Тогда Мэши сказала, сама не зная зачем:
— Камни-энергики у меня в рюкзаке. Мы их когда поставим? Когда приземлимся в лесу?
— Да, — последовал короткий ответ.
— Прошлые камни, на которых мы летели с острова, оказались наполовину использованными. Все-таки Енси жрет много энергии. То есть нам точно хватит на вылазку и по идее до острова. А дальше будем ждать утра.
— Да.
— Только бы отец мой дожил до утра. Ведь выживет?
Люк какое-то время молчал, после сказал:
— Выживет. Будем верить, что Настоящая Мать сохранит ему жизнь. Будем надеяться, что он крепок, как настоящий воин.
— Мой отец не воин.
— А братья рассказывали, что он сразился сразу с двумя Вурногами…
— Он просто попал в них отравленными стрелами. У нас есть такие. Да, попасть в мишень он может, этому у нас каждого мужчину учат. Но он не воин.
— Мой брат умер от песчаной лихорадки. Он тогда был маленьким, и я был маленьким. И только-только родилась первая сестра Тигаки. А брат был на год младше меня, сейчас бы ему было семнадцать Буймишей. Его похоронили в песке, недалеко от тех мьёковых загонов, куда мы загоняли сегодня маток. Там есть пещеры, и в самой первой мы хороним членов нашей семьи. В последнее время там появилось слишком много могил…
— И отец твой тоже там похоронен?
— Нет, — в голосе Люка послышалась жесткость, — он погиб. Его подстрелили ополченцы, он упал с дракона на моих глазах. Я не смог ему помочь. Мне оставалось только направлять его дракона, Хмуса, чтобы тот вернулся домой. Могилы отца нет в той пещере.
— Мне жаль, Люк, — тихо проговорила Мэши, — мне действительно жаль. Знаешь…
Она запнулась, посмотрела вниз на отблески красных лучей Светила на воде и подумала, что все-таки должна это сказать. Хотя бы для самой себя.
— Мы ведь враги, но ты все равно помогаешь мне. Я очень благодарна тебе за то, что ты полетел со мной.
— Глупая, — усмехнулся Люк, — это ты полетела со мной, на самом деле. Охота в Городах — это дело мужчин, а не женщин. Я бы полетел в любом случае. У нас женщины не воюют…
— А у нас очень даже воюют. Женщина ничем не хуже мужчины и может выполнять точно такую же работу. Получить образование и работать хоть на границе, хоть на энергоустановках. Как захочет.
— Кто же у вас детей рожает, если женщины воюют? Для женщины самая главная обязанность — продолжить род. Вот у меня в прошлую войну с Вурногами погибла почти вся семья — брат деда, его три сына и их жены… Они все погибли, остался лишь отец да мать. От всего нашего большого рода. Я тогда маленький был, шесть Буймишей. И сестренка совсем маленькая. Потому я обязан взять жену, чтобы она родила детей. Мальчиков и девочек. Чтобы наш род не угас совсем.
— Те ополченцы, которых ты убил вчера, тоже были чьими-то сыновьями и братьями. И они не успели оставить после себя потомство.
— Я защищал своих младших братьев. — Голос Люка стал жестче и резче. — Это битва, а в битве — или ты, или тебя… Я не мог медлить и рисковать жизнью мальчиков. Сама понимаешь…
Мэши понимала. Слишком хорошо понимала. Будь она проклята, эта война! Она не стоит таких жертв, таких мук. Сколько еще людей должно умереть, прежде чем оставшиеся сумеют договориться о мире? Вот и правильно, что отец решил просто уйти от всего этого. Уйти и не участвовать. И как только он поправится, надо будет так и сделать.
