это?»
Она посмотрела на меня и вздрогнула.
Наши друзья стригли нам лужайку, проверяли почту, привозили продукты. Приятели Келли из команды по флайболу спасли бедную забытую Маппет, забрав ее к себе. В день, когда Джунипер родилась, наша подруга Шери, фотограф из газеты с зорким глазом, пришла в отделение интенсивной терапии, чтобы сфотографировать нашу дочь на всякий случай. Позднее тем же днем наш друг Стивен показался на пороге палаты Келли и спросил, чем может нам помочь. Стивен был воплощением внеземного спокойствия.
Рой Питер Кларк, который был для меня словно старший брат, каждый день узнавал, как у меня дела. Я встречался с ним в нашей любимой кофейне «Баньян» каждый раз, когда мне требовалась получасовая передышка. Иногда мы говорили о ребенке, а иногда — о пустяках: о минусах флоридской политики, о последнем сюжетном повороте в «Игре престолов», о Еве Лонгории, которая смотрела матчи на дешевых местах стадиона «Тропикана- филд».
Наш друг Майк, занятой редактор и отец троих детей, всегда оказывался рядом с инкубатором каждый раз, когда нам это было нужно. Он приносил нам кофе и старался нас подбодрить.
Мы не знали, справится ли Джуни, но понимали, что Майк, Рой, Шери и Стивен никогда нас не оставят.
Было больно смотреть на маленького ребенка в таком состоянии. Мой отец всю жизнь боялся больниц, и, когда он впервые увидел свою внучку, спящую в свитом из проводов гнезде, он ринулся в ближайшую уборную, где его вырвало. Он снова и снова извинялся перед нами и медсестрами. Он сказал, что его беспокоит желудок. Я верил ему, но не мог не заметить страх на его лице. Я знаю, он был потрясен и хотел хоть чем-то помочь и пробудить в нас надежду.
«Она настоящее чудо, — сказал мне мой отец. — Я знаю, сейчас нелегкое время, но она справится. Я просто знаю это».
Меня слегка затошнило, когда отец озвучил то, о чем я боялся даже думать.
Я понимал, что Келли сейчас нуждается во мне, но, если мы не выйдем из больницы с Джуни на руках, захочет ли она видеть меня в своей жизни.
В конце концов я осознал опасности, грозившие нашей дочери. Исчезновение ребенка из инкубатора 695, отверстие в кишечнике Джунипер и риск того, что ее кишечник отмирает, сделали невозможным восприятие смерти как чего-то далекого.
Теперь я понял, что мы застряли в неопределенности, где каждый момент балансирует на грани между жизнью и смертью, всем и ничем.
Я не мог просто сидеть возле инкубатора и наблюдать за тем, как Джуни вздрагивает. Каждое утро на рассвете, когда медсестры открывали крышку инкубатора и осматривали ее, я старался быть полезным. Я научился ставить термометр ей под мышку, не повреждая при этом кожу, несмотря на то что Джунипер каждый раз со мной боролась. Я научился расчесывать ей волосы, не надавливая на ее мягкий череп, и протирать ей рот изнутри мягкой губкой, смоченной в дистиллированной воде. Раз в день кому-то нужно было брать ее на руки, пока медсестры меняют одеяло.
Когда Трейси впервые попросила меня об этом, я испугался: а вдруг ребенок развалится на части у меня на руках?
Трейси комментировала каждое мое действие, будто учила меня обезвреживать бомбу. Я просунул свои пальцы под ребенка, собрал все провода и трубки, обхватил ее голову одной ладонью, а тело другой и поднял ее на несколько сантиметров. Я чувствовал, как кости ребенка двигаются.
«Отлично, — сказала Трейси. — Просто подержите ее так».
Трейси появлялась рядом с нами все чаще. Она никогда не объявляла об этом, но мы поняли, что она приняла решение стать нашей медсестрой. В ее голосе я слышал нотки индианского акцента. В старших классах я знал девушек, похожих на нее, и восхищался ими. Эти энергичные девушки гоняли на автомобилях по проселочным дорогам, идущим через кукурузные поля; они были убеждены в том, что хорошо, а что плохо; они ничего и никого не боялись; своими острыми языками они могли любого разрезать, и у них не было ни грамма терпения к тем, кто задавался. Судя по моему опыту, эти девушки превращались в женщин, которые тихо правили миром.
Она сказала мне, что никогда не хотела становиться медсестрой, но отец заставил ее. Много лет назад он отговорил ее мать быть медсестрой и до сих пор чувствовал вину за это. Трейси поступила в школу сестринского дела, но решила перейти в колледж косметологов, как только узнала, что ей придется препарировать кошку. После серьезного разговора с отцом она все же осталась.
«Я рад, что он так поступил», — сказал я.
Мне хотелось поблагодарить отца Трейси. Отцам слишком легко оказаться за бортом жизни ребенка.
С самой беременности, мать является для ребенка центром вселенной, а ее тело — океаном безопасности, поддержки, комфорта.
