Футболка Тома намокла от моих слез.
«Джуни здесь только благодаря тебе, — добавил он. — Если не ты самая отчаянная мать на планете, то кто же тогда?»
Я записалась к психотерапевту. Мне нужно было излить кому-то всю свою ярость, но это должен был быть не Том. Я кричала и плакала целый час, заплатила девяносто долларов, а потом долго стыдилась, что наговорила столько лишнего чужому человеку.
Я знала, что Том прав.
Гормоны управляли мной. Как бы там ни было, другой матери у Джунипер не было.
«Давай же, — как-то утром сказал мне Том. — Вытаскивай свой зад из постели».
Том: смотрите правде в глаза, даже если она пугает вас
Тоннель уводил нас от поверхности земли, которую мы считали своей жизнью. Мы продвигались все дальше и дальше, убеждая себя в том, что выход из него близок. Однако затем мы видели перед собой тропу, которая, петляя, исчезала вдалеке, ведя нас к тому, что уже нельзя назвать нормальной жизнью.
Это был сон наяву. Я засыпал за рулем на светофорах, стоя на кухне, в каждом кресле, в которое я садился. Я стал презирать записи детских голосов в больничных лифтах, которые с таким удовольствием напоминали нам о том, куда мы направляемся.
«Вниз!» — чирикал один из голосов.
«Да, вниз! — говорил я вслух. — Вниз, на девятый круг ада!»
Расслаблялся я только тогда, когда читал своей дочери. Мы были уже на середине «Философского камня».
Гарри пережил свой первый урок управления метлой и поучаствовал в матче по квиддичу. Мы с Джунипер парили вместе с ним над крепостями и башнями, пытаясь поймать золотой снитч.
Чем дальше мы продвигались по страницам книги, тем больше, казалось, она ей нравилась. Когда я читал, показатель содержания кислорода в ее крови всегда был выше девяноста. Когда я прекращал чтение, показатель часто падал.
«Вам лучше не прерываться, — сказала мне одна из медсестер. — Ей явно интересно».
Пока я терялся в коридорах Хогвартса, Келли была сосредоточена на ребенке. Она была обеспокоена тем, что, как ей казалось, живот Джуни снова увеличился. Я этого не замечал. Все, кому мы больше всего доверяли: Трейси, Диана и доктор Шакил, — были не на смене. Келли попросила старшую медсестру осмотреть Джунипер, но та была чем-то занята и не уделила достаточного внимания нашему ребенку. Следующим утром, когда Диана вернулась, я разыскал ее, но слушать меня она не стала. Я не отступал от привычной мне дипломатичности, но позаимствовал у Келли немного ее прямолинейности.
— Мы не боимся быть занозой в заднице, — сказал я Диане. — Просто мы не знаем, когда именно нужно быть ею.
Диана рассмеялась.
— Вы должны быть занозой в заднице каждый раз, когда вас что-то настораживает, — ответила она.
В тот день врачи обнаружили несколько новых отверстий в кишечнике Джунипер и установили в ее живот две дополнительные дренажные трубки. Келли была права. Она знала, что что-то не в порядке. Я, как и все остальные, этого не заметил.
В тот день я почитал ей совсем немного. Джунипер была слаба после второй операции, и ей требовался отдых. Медсестры больше не говорили о том, какая она сильная. Казалось, что запас ее бойцовского духа истощился. Врачам не удавалось стабилизировать ее кровяное давление, и, даже когда они поднимали концентрацию кислорода до девяноста процентов, он все равно практически не попадал в ее легкие.
Вечером мы с Келли поужинали, а потом помчались обратно в больницу, чтобы успеть к приходу ночной смены. Мы ехали по автомагистрали, больница уже отчетливо виднелась вдали, на шестом этаже горел свет.
Я говорил себе, что я жалкий. Дурак, который поверил, что сможет защитить свою дочь, читая ей книгу.
Вдруг она никогда не узнает, что стало с Гарри, Роном и Гермионой? Внезапно страх и печаль, которые я старался держать в себе, стали вырываться наружу. Я не мог дышать. Я был не в силах сделать так, чтобы мои плечи не содрогались. Я свернул на обочину и упал на руль.
«Что случилось, милый? — спросила Келли, поглаживая меня по плечу. — Скажи мне».
Я не смог ничего выговорить.
