С того момента мы с Трейси стали наряжать Джунипер в одежду из «Маленький йорк Фру-Фру» и бутика «Собачья дива».
Платья для собак были не только забавными и крошечными, но и удобными: застежка «липучка» и открытая спина позволяли надеть платье быстро и оставить много места для проводов. Я часто заходила в бутики для собак, над которыми я раньше смеялась. Я и понятия не имела, что чихуа-хуа так хорошо одеваются. Я не могла позволить себе и половину из того, что видела. Большинство комплектов были до сих пор слишком велики Джунипер. Даже по собачьим меркам она носила XXS.
Однажды я зашла в такой магазин, где меня встретили две леди, которые смотрели «Настоящих домохозяек», смеялись и попивали белое вино.
— Какой породы ваша собака? — спросила меня одна из них.
— Это не для собаки, — ответила я, — а для ребенка.
— О да, мы все считаем их своими детьми.
— Нет, я серьезно. Это для человеческого ребенка. Моя собака породы питбуль, и она ни при каких обстоятельствах не согласилась бы надеть такое.
Нам было весело, но мне казалось, что я испытываю судьбу. Джунипер выглядела уже лучше, но она до сих пор была тяжело больна. Ей все еще требовался дыхательный аппарат, и через какое-то время рентген показал почему. Ее легкие выглядели затуманенными и белесыми, и это говорило о том, что они окружены жидкостью. Из-за этой жидкости ей было тяжело дышать, будто она была зарыта в песок.
— С этой лапочкой всегда что-то не в порядке, — однажды сказала медсестра Синди в конце мая.
— Неужели она не подарит нам ни одного спокойного дня? — заметила доктор Стромкист.
— Она — настоящая головоломка, — сказала Диана.
Диана воткнула иглу между ребрами Джунипер с каждой стороны и откачала странную прозрачную жидкость. После этого она поместила в ее грудную клетку трубки аппарата для отсасывания жидкости, шум которого напоминал звук журчащей воды в спа-салоне. Каждый день у Джунипер откачивали полчашки жидкости или даже больше. Сдвинуть трубки означало причинить ей боль, поэтому нам нельзя было брать нашу дочь на руки, пока их не извлекут. Наблюдая, как желтоватая жидкость по трубкам поступает в пакет, я пыталась вообразить, что медитирую у бурного ручья.
Экспериментальным путем врачи выяснили, что жиры в ее рационе делают жидкость мутной. Это означало, что где-то в ее лимфатической системе произошел сбой. Из всех систем организма об этой я думала меньше всего. Мне нужно было проконсультироваться с «Гуглом», чтобы понять, в чем дело. Оказалось, что лимфатическая система — это как вторая кровеносная система, которая разносит лейкоциты по всему организму. Она выводит токсины и борется с инфекциями. Лимфатическая система также доставляет некоторые жиры из пищеварительного тракта к клеткам, которые в них нуждаются.
Иногда во время операций на грудной клетке лимфатическая система повреждается скальпелем или зондом. Некоторые уже рождаются с неисправными протоками. Ни один из этих сценариев не относился к Джунипер, однако у нее было странное заболевание под названием «хилоторакс», и никто не знал причин его возникновения. Оно довольно редко встречается у недоношенных младенцев. Хилоторакса не было в списке проблем, о которых нас когда-то предупреждал доктор Жермен. Нам просто не повезло.
Диана предполагала, что лимфатический канал в животе Джунипер закупорился, вызывая отток жидкости в грудную клетку. Доктор Стромкист полагала, что это может быть связано со сгустком на конце одного из катетеров. Или, возможно, ее лимфатическая система просто была недоразвита, как и организм в целом. Никто открыто не говорил, что хилоторакс может убить ее, но жить с ним она тоже не могла.
«Что происходит с этой девочкой? — сказала Трейси. — Я собираюсь сделать ей строгий выговор».
Наступил июнь, и нашей дочери исполнилось два месяца. Мы обняли на прощание доктора Шакил и поприветствовали нового врача, уже третьего. Они менялись каждые несколько недель, потому что вести тяжелых пациентов на протяжении долгого времени им было сложно. Я очень любила доктора Шакил, но мне было все равно, нужен ей перерыв или нет. Она лучше всех знала моего ребенка, и я хотела, чтобы она осталась. Я была расстроена. Все приходили и уходили, кроме нас, никто не оставался.
Нашим новым неонатологом стал доктор Раджан Вадхаван. Медсестры называли его доктор Радж. Он был спокойным, уверенным и улыбчивым. Он сел рядом с нами, чтобы изучить прогресс Джунипер. Казалось, что это наше первое родительское собрание.
Когда состояние ребенка было тяжелым, врачи и медсестры говорили, что малыш плохо себя ведет. Наш ребенок не слушался уже очень долго.
Мы сидели на вращающихся креслах в тесном кабинете неподалеку от отделения интенсивной терапии, пока доктор Радж знакомился со всеми сложностями, с которыми Джунипер довелось столкнуться.
Главным поводом для беспокойства был кровяной сгусток, который до сих пор находился у нее в сердце. Если бы от него оторвался кусок, он мог
