Болезнь роста
Через несколько дней дедушка выходит к завтраку с пузырьками обезболивающего в руках. Он наливает себе стакан воды и запивает пригоршню таблеток.
— Что с тобой? — спрашиваю я. Дедушка бледен, под глазами темные круги. Выглядит он плохо.
— Болезнь роста, — сквозь зубы отвечает он, показывая на ноги. — Видимо,
— Сильно болит?
— Скажем так: теперь я знаю, каково это, когда тебя растягивают на дыбе.
В эти выходные папа в городе. После обеда он появляется у нашей входной двери в поношенных джинсах, черной футболке и с ящиком для инструментов в руках.
Я с воплем бросаюсь ему на шею:
— Папа!
— На службу прибыл! — рапортует он, приподнимая свой ящик. — Кажется, здешний туалет нуждается в починке.
Папа у меня красивый. Я так считаю не потому, что я его дочь. Он из тех мужчин, при виде которого женщины останавливаются и не могут отвести взгляда. У него густые кудрявые черные волосы и темно-карие глаза. Ему обычно достаются роли сердцеедов или героев.
— Мне не хватает моей помощницы, — подмигивает он мне. — Я твой молоток захватил.
Когда я была маленькая, папа подрабатывал плотником и разнорабочим и брал меня с собой в сумке-кенгуру. Когда у меня резались зубы, я грызла деревянную ручку его молотка. На ней до сих пор видны следы моих укусов.
— А мама где? — спрашивает папа.
— На работе. У них осветительный щит барахлит, — объясняю я. — Она сказала, что ужин приготовишь ты.
Папа осматривается:
— Ты что, одна дома?
— Нет. С Мелвином, он в кабинете.
— Ах да! — вспоминает папа. — Мама что-то говорила про внезапно нашедшегося родственника, которому негде жить. Ладно, пойдем разберемся с вашим туалетом.
Мы раскладываем инструменты в ванной, и папа прочищает засор тросом, а затем снимает крышку с бачка и копается во внутренностях.
— Вот так! — говорит он. — Прошу!
Я смываю, и вода утекает в канализацию.
— Ты должен был стать сантехником, — говорю я.
Папа ухмыляется:
— Тогда бы я точно больше зарабатывал.
В ванную заходит дедушка, у него в руках «Над пропастью во ржи». Увидев папу, он замирает.
— А это, наверное, Мелвин, — улыбается папа. — Я Джереми, папа Элли.
Он протягивает дедушке руку. Дедушка ее не берет.
— Вы руки помыли? — спрашивает он.
— Вода в туалете чистая, — отвечает папа.
— Тогда выпейте ее.
На минуту воцаряется тишина.
Потом дедушка показывает на книгу:
— Вы тут целый день лясы будете чесать? Мне домашку доделать надо!
На ужин папа готовит ризотто. Мы устраиваемся в нашем крошечном дворике, взрослые наливают себе красного вина, а мы с дедушкой пьем газировку. Свежий воздух, вкусная еда, родители, сплетничающие о театральных друзьях, — мне кажется, будто я смотрю свой любимый телесериал.
