Только в сегодняшней серии дедушка играет эпизодическую роль угрюмого подростка-молчуна. Впрочем, может быть, он вовсе и не играет.
Папа с дедушкой никогда не были закадычными друзьями. Когда мои родители только поженились, дедушка наговорил папе кучу всего, используя такие слова, как «панк», «моя дочь» и «обрюхатить». Так что о том, чтобы посвятить папу в тайну Мелвина, и речи быть не может.
Дедушка поворачивается к папе:
— Я слышал, вы актер. И как, добились успеха на этом поприще?
— Вообще-то, да, — отвечает папа. — Гастроли нашего театра продлили еще на год.
— Это замечательно, Джереми! — восклицает мама.
— Поздравляю, папа! — добавляю я.
Дедушка невозмутимо продолжает:
— Прибыльное, наверное, дело — гастролировать по богом забытым местам.
— Я — член профсоюза, — терпеливо объясняет папа. — У нас отличный социальный пакет.
Дедушка фыркает.
Папа заинтересованно улыбается:
— Кого-то ты мне напоминаешь.
— Неужели? — отвечает дедушка. — Кого же?
— Да одного старика. Такого типичного ворчуна. Вы с ним, кстати, дальние родственники. Наверное, имя Мелвин — это семейная традиция.
Мы с мамой обеспокоенно переглядываемся.
Затем, не говоря ни слова, дедушка встает из-за стола и идет в дом.
Папа обращается к маме:
— Интересный парень.
— Ах, подростки! — притворно-равнодушно поводит плечами мама.
— Я уберу со стола, — предлагаю я и начинаю собирать тарелки.
Родители довольно улыбаются мне.
Я захожу на кухню с грудой тарелок и, увидев, чем занят дедушка, чуть не роняю их: он наливает красное вино в пластмассовый стаканчик.
— Ты что делаешь? — шиплю я.
— А на что это похоже? — отвечает дедушка и делает глоток.
— Но… Но… Тебе нельзя!
— Почему это? — ворчит он. — Я ведь совершеннолетний. И мне нужно чем-то заглушить боль. Меня ужасно мучают ноги.
Вино развязало дедушке язык, и, вернувшись к столу, он принимается ехидничать еще больше.
— Быть или не быть тринадцатилетним? Вот в чем вопрос! — провозглашает он.
Мои родители увлечены беседой и, похоже, не замечают, что происходит. Становится прохладно, мы возвращаемся в дом и садимся у стола.
— Я пошел в туалет, — возвещает дедушка и уходит.
Мама качает головой и обращается к папе:
— Ты тоже был таким в тринадцать лет?
— Не знаю, — неуверенно отвечает папа. — В основном я помню, что ужасно стеснялся своих родителей.
Мама меняет тему:
— Ну что, выкладывай. Что нового у
Я знаю, что Франсуа — режиссер «Отверженных».
— Ты хочешь сказать, помимо того, что родители дали ему французское имя, хотя он родился и вырос в Лонг-Айленде? — смеется папа.
— Так и знала, что акцент у него фальшивый! — Мама тоже улыбается.
— Он нанял хорошего репетитора по технике речи.
В туалете спускается вода.
Папа добавляет:
— Вдобавок самомнение у него размером с дирижабль.
Вода спускается еще раз.
— Ты починил смыв? — спрашивает мама.
— Починил, — заверяет ее папа.
Я вспоминаю про таблетки, которые сегодня принял Мелвин. Меня пронзает острое чувство беспокойства.
— Может, проверим, как он там? — предлагаю я.
