присел на давно некрашеную низенькую скамейку. Сыщик понимал, что легко избежит неприятностей, отдав коррупционерам папку с номерами секретных счетов. Но ему казалось, что из потустороннего мира на него с тревожным ожиданием наблюдают Бубнов и трагически отдавший жизнь Валов.
В сомнениях текло время. Наконец, сыщик встал и направился к выходу из сквера. У него оставалось совсем мало времени, чтобы решить, кто он на самом деле, лев или прикидывающаяся им обезьяна.
РАССКАЗЫ
Белые воротнички всех достали
Полковник Котов возбужденно ходил по кабинету; — Опять мы, Будов, выстрелили из пушки по воробьям: арестовали мелких сошек, а заправилы остаются на свободе. Невольно пожалеешь о прошедших временах. Разве при вожде всех времен и народов подобных типов отпускали?
— Ну, это у тебя, Котов, профессиональная болезнь; сажать всех без разбора по одному подозрению. Раз нет доказательств, значит, мы недоработали!
— Это я понимаю. Но все равно иногда мечтаю, что настанет день «X». Сверху дадут, наконец, команду, и в одночасье мы арестуем всех до одного членов криминальных группировок. Сейфы, вон, ломятся!
— А не боишься, что потом наступит день, и уже арестуют нас с тобой по ложным донесениям. В истории это бывало.
— Но ведь обидно, когда к заведомо виновной сволочи из разряда «неприкасаемых» подступиться нельзя, Ну что дальше делать будем?
Будов молчал:
«Есть еще один козырь против разрабатываемого чиновника. Но, передавая видеопленку, источник информации предупредил, что пустить ее в ход можно только в крайнем случае. К тому же любые наши действия против Галстука вызовут такие ответные меры, что мало не покажется. И нет гарантий, что мы с Котовым уцелеем в неравной схватке».
Наконец Будов решился:
— Слушай, Котов, есть у меня одно документальное свидетельство. Но очень уж оно опасно для нас обоих. Говорить?
— Давай, а потом мы вместе подумаем и решим, слышал ли я что-нибудь и говорил ли ты со мной вообще.
— Имеется в заначке видеопленка. Как она ко мне попала — разговор особый. На ней зафиксирован интересный факт. Разрабатываемые фигуранты привезли Дону «темный» контейнер с ценным грузом прямо в офис да еще на служебной машине Галстука. Ребята, проводившие съемку, свое дело знают: номер машины зафиксирован на пленке, и лицо водителя четко видно. Может, попробуем его расколоть на то, что указание доставить посылку дал лично Галстук? Ну что скажешь?
Полковник некоторое время сидел молча. Потом поднял голову и посмотрел Будову в лицо:
— Насколько я понимаю, ты пользуешься материалами другого ведомства, а это означает, что мы ввяжемся в чужую игру. Надо ли нам это?
— Только что ты заявлял, что ждешь дня «X», когда можно будет хватать всех без разбора. Сейчас у нас есть шанс, а ты боишься его использовать. Ладно, давай забудем.
— Подожди, не гони волну! Я не против! Но задерживать и проводить допрос водителя самого Галстука не могу. Это значит подставиться и быть уволенным в двадцать четыре часа. Не обижайся, но без санкции руководства я на такое не могу решиться…
— Но ты же сам знаешь, идти к начальству — значит допустить утечку информации. А тут весь расчет на внезапности. Иначе от этого водителя нам ничего не добиться.
— Лучше допустить провал, чем с позором лишиться работы. Так я пойду, поговорю с начальством?
— Делай, что хочешь!
Полковник вышел из кабинета, а Будов подошел к окну. Было тревожно на душе: «Может, начальство запретит задерживать водителя, и нам не надо будет ввязываться во всю эту кутерьму?» подумалось ему с боязливой надеждой. Но он тут же переборол минутную слабость: «Нет, раз уж ввязались, пойдем до конца. Хоть скверно на душе!».
В кабинет вернулся Котов. Лицо его было хмурое:
— Никто не хочет рисковать. Говорят, мы не возражаем, но напишите обоснование и согласуйте действия с прокуратурой. Тем более что это дело у них там на контроле.
— Ну что ж, так и сделаем. Только боюсь, когда приедем брать водителя, он уже будет готов ко встрече с нами.
