причудливыми вершинами треугольников. Волосы стали непривычно короткими и падали на лицо гладкой медью. По левой скуле змеился золотистый, как- будто проступающий сквозь кожу узор. Она была похожа и не похожа на себя.
– А ты что здесь делаешь?
Она пожала плечами и подошла ближе.
– Получила предложение на развитие этого проекта, – она небрежно мотнула головой в сторону дома-ракушки. – Пришла подумать, как это лучше сделать.
– Аа… – протянул, собираясь с мыслями, Ларский. – А я гуляю, пытаюсь привести мысли в порядок.
– Понятно, – кивнула она коротко и отвела глаза.
Он видел по напряжению, возникшему на ее лице, что она думала на самом деле. Знала наперед все, что он не договорил. Одежда для вечерних развлечений, неловкость, которую он не сумел скрыть в первый момент. Но Лиза ничего не скажет, даже не бросит ядовитой насмешки. Она всегда избегала неприятных разговоров. Прямых вопросов и ответов, которых не хотела знать.
– Что ж… – начала она, явно собираясь тепло попрощаться.
– Может, выпьем кофе и поболтаем, – быстро предложил Ларский.
– Кофе? – неуверенно повторила она, словно он предлагал ей грудное молоко на ночь.
Ее губы чуть разомкнулись, в изумрудных глазищах отразилось замешательство. В моменты растерянности и удивления жены на Ларского накатывало сладкое чувство всемогущества, куда более сильное, чем после удачно проведенного расследования.
– Да. Здесь неподалеку есть шелтер. Хорошое место, чтобы выпить утренний кофе.
Пять лет назад, после того как она показала ему дом-раковину и рассказала про червей-сладкоежек, они просидели там несколько часов кряду. Она тоже помнила об этом и теперь смотрела на него, раздумывая, медля с ответом.
– Хорошо, давай выпьем кофе.
Ларский чуть было протянул ей руку, но ощутив неловкость, сразу опустил ее. Лиза никак не прокомментировала этот короткий жест. И они просто пошли рядом.
Спуск во влажную полутьму шелтера прошел в молчании.
После полуденного солнца внизу совсем неплохо кайфовать в прохладе, поэтому уставшие от детских визгов мамаши частенько отсиживались днем под землей. Но ранним утром воздух в низких подземных переходах и зальчиках был ласково теплым, густым.
Очутившись внутри, Никита обернулся и посмотрел на Лизу, скользившую ладонью по перилам, но не нашелся, что сказать. Рядом с Лизой в этой прохладной полутьме Ларскому казалось, что весь мир будто посторонился и затих. Перед ними мягко светился проход сквозь земляные и глинистые ниши, слышно было, как журчала вода в фонтанчиках, расположенных у каждого стола.
Ближайший диванчик изгибался вокруг низкого столика и оказался завален шарами. Ларский скривился от этой умилительности, но все-таки сел. Лиза расположилась напротив. Проклятые шарики никуда не исчезли, только расступались, облепляли диван и фигуру Лизы. Какой-то издевательский фон для делового костюма и ее серьезного выражения лица, а он сам на фоне этих разноцветных пузырей наверняка смотрелся еще нелепее.
– Какого угощения желают наши гости?
Миловидная китаянка в ярко-желтом коротком платьице была просто клоном, но Ларский ощутил мгновение неловкости, вспомнив ванну с шампанским, смеющихся китайских подружек, а вслед за ними и Марго.
– Мне только кофе, черный, большую чашку и без сахара, – выдавил он.
– Госпожа?
– Эспрессо и отдельно сливки.
Они остались одни. Ларский откинулся назад и взял в руки зеленый шар.
– Зачем ты меня позвал, Ник?
В голосе не было ни вызова, ни недовольства, он звучал утомленно.
– Я тебя давно не видел, – пожал он плечами. – Соскучился.
– Если бы тебе хотелось меня увидеть, ты мог бы без труда меня найти или позвонить. Информация открыта.
Это было правдой. Жена не была соцданом, уровень публичного дозволенного доступа в ее идеально правильную жизнь был очень высоким. Он бы мог даже наблюдать за ней на расстоянии. Как она разговаривает с людьми, катается на велосипеде, рисует или расчесывает волосы и ничем, ни единым жестом не выдает свои мысли. Но он не делал этого, считал, что теперь не имеет права. Хотя она не отключила его.
– Мне не хватило смелости, – сказал он, сдавливая пальцами упругий зеленый бок шара.
Лиза недоверчиво покачала головой.
– Ты просто не захотел это сделать.
– Не знаю. Может, ты и права. Но я все равно соскучился.
