– Я тебе мешаю? – тон ничуть не потеплел.
Следователю захотелось сказать, что да, мешаешь, и ему нужно подумать, и сегодня не очень удачный день, но он сделал паузу, отправляя последнюю команду, и только потом обернулся.
Взгляд на красивую женщину всегда менял направление его мыслей. Любые серьезные раздумья над рабочими задачами или размышления о философских проблемах человеческого бытия от одного вида стройной женской фигуры улетучивались без малейшего следа. Возникало чувство совершенной сфокусированности и ясности цели, которую он, тем не менее, никогда не стремился озвучить своей даме.
– Нет, не мешаешь. Ты мне очень нужна. К черту баккара. Мы могли бы прогуляться и выпить.
– Так сразу прогуляться и выпить?
Выражение насмешливого удивления на лице как-то сбивало с выбранного вектора движения. Ей явно было нужно что-то определенное.
– Ну, можно не сразу, можно сыграть еще партию.
– Отлично. Испытаем мою удачу. Теперь буду играть я. В рулетку и на твои деньги!
И она потянула его за локоть. Это было неожиданно и даже сбивало с толку. Ларский подумал о нескорых результатах поиска, обернулся на игровой стол, куда усаживались новые игроки, поймал задумчивый взгляд Стренберга и шагнул за возбужденной Маргарет.
Она чуть притормозила, пропуская шуршащую по песку буро-серую змею.
Ларский знал, что азартные игры и Макао были для него наркотиком. Он сбегал в казино, когда становилось слишком тяжело находиться в реальности, когда он ждал от нее предательского удара. Хотя и бесконечная комфортность и невыразительность будней приводила его сюда же, ему нужен был взлет, отрыв, ощущения, не имеющие ничего общего с его каждодневной жизнью.
Помимо риска, женщин и фейерверка удовольствий, его, любящего находить знаки и символы в событиях и явлениях, влек сам полуостров с его совершенно уникальной историей.
Нигде на Земле не было такого места, сумевшего в разные исторические периоды быть землей обетованной для мамочек с детьми, психиатрических больных, проституток, наркоманов, художников и крупных ученых.
Сегодня Макао, получивший свою окончательную форму в эпоху силовых полей, во время так называемой Силовой революции, напоминал сверху свой собственный древний герб – распустившийся лотос. Лепестки-острова, каждый из которых был по двадцать пять километров в поперечнике.
На старте своей причудливой истории в постантичные времена Макао был туристическим терминалом, работал как грузовой порт и служил местом свободной торговли и азартных игр. Тогда жизнь на полуострове слишком зависела от сезонов. Возможно поэтому кто-то из китайских воротил предложил, а остальные поддержали концепцию его развития как рекреационного комплекса. Был принят совершенно уникальный для своего времени закон: «Закон о тишине». В двадцати метрах от любого здания, развлекательного комплекса, казино ничего не должно быть слышно, иначе штрафы способны были загнать в долговую яму любого владельца недвижимости.
Технические возможности изолировать источники звука от мест тишины существовали уже тогда, и в Макао начинают создаваться многоуровневые парки с зонами для бесед и тихие променады вдоль побережья. В их постройку и содержание вкладывают деньги и держатели казино, чтобы уйти от налогов и снизить сезонную зависимость.
Мало помалу тишина, покой и красота начинают привлекать публику совершенно особенного рода. Сюда одна за другой переезжают неврологические клиники, открывается крупнейший госпитально-исследовательский центр душевного здоровья.
На Макао прибывают люди с психическими расстройствами, и специалисты в области психиатрии становятся завсегдатаями этих мест. Никаких социальных, вплоть до криминальных проблем от этого демографического крена на Макао не случилось, наоборот, город начал приобретать вполне респектабельную репутацию – места, которое не грех посетить и приличным людям. Тренд респектабельности усилился, и, расширяя возможности медитативного отдыха, спустя некоторое время здесь построили гигантский Океанариум.
До повсеместного вторжения силового строительства Океанариум представлял собой сверхпрочную сетку-стекло, окружавшую полуостров под водой в зоне трех километров, и широкие стеклянные тоннели для прогулки зрителей. Виды оттуда открывались по тем временам фантастические, как и возможности для исследований. На эту подводную «базу» очень быстро подтянулась наука – построили Центр океанических исследований с десятками лабораторий внутри. Его плавучая башня до сих пор высилась у западной части острова в трехстах пятидесяти метрах над водой и уходила в глубину на полкилометра.
После эпохи респектабельности на Макао наступил занимательный период расцвета наркоторговли. Причем всплеск торговли наркотиками подтолкнули не столько казино и бордели, закрытые стеной закона о тишине, сколько вторгшаяся на полуостров наука, в лице специалистов по психологии и психиатрии, биологии и химии.
Именно здесь, среди парковых флоотиров, белоснежных клиник и инновационных лабораторий, работали самые мощные Преступные научные сообщества. «Блядские ПНС» – так их именовали ребята из отдела полиции по борьбе с наркотиками. В юности Ларский прочитал о ПНС множество увлекательных детективов и триллеров.
