— Но шеф, он едва шевелится…
— Делай что говорят. Потом позови Хэнка — пусть прощупает его.
— Будет сделано, шеф.
Максим безвольно валялся на койке. Мрак плотной вуалью накрыл каюту рейдера. Темнота помогала собраться с мыслями. Мысли пытались найти дорогу в прошлое. Во время до крушения картографического корабля. На пути мыслей неизменно вставал барьер. Невидимая стена намертво резала границу между прошлым и настоящим. Только смутные образы родителей, родного дома, поля вокруг, эстакады магнитной дороги, что пробегает мимо…
Максим рывком вскочил с койки. Включил свет. Медленно подошёл к зеркалу у двери. Из зеркала смотрел угрюмый, взрослый мужчина. От юноши не осталось следа.
— Кто я? — спросил Максим у отражения.
Отражение осталось безмолвным, лишь повторяя движения Максима.
— Кто я?! — Максим с силой врезал по зеркалу. В умывальник под зеркалом посыпались осколки. Следом за осколками из рассечённого кулака сбегали тёмно-вишнёвые капли.
Максим наскоро обработал порез и снова повалился на койку. Взрыв эмоций принёс неожиданное умиротворение. К мозгу вернулась холодная точность расчётов.
Земное прошлое слишком кратко, думал Максим. Прежняя личность не успела до конца сформироваться. Новый мир слепил новую личность. Как ни печально, он не станет настоящим землянином. Разве что вырвется с территории корпораций. А путь домой — через войну. Только поднявшись повыше в иерархии пиратов, есть шанс получить корабль. А ещё научиться кораблём управлять.
«И ты просто так убежишь»? — возмутилась родовая память. «Но это не мой дом. Мой дом за тысячи световых лет». «Твои предки не бежали от боя». «Я — не мои предки!» — мысленно вскричал Максим. «Ты их продолжение», — последовал ответ. — «Их плоть и кровь. Их дух. Твои предки не терпели рабства. Сможешь ли ты жить спокойно, зная, что сбежал, не пытаясь помочь миллиардам несчастных?»
В гипнотическую программу вкралась ошибка. Впечатывая программу в мозг Максима, специалисты слишком глубоко копнули генетическую память. Генетическая память невольно стала доминировать над гипнотической программой выживания.
Тысячи лет назад предок Максима поднял восстание на римских окраинах. Спас обращённое в рабство родное племя. Племя ушло далеко на восток, в глухие леса. С тех пор протянулся сквозь время род великих воинов. Лишь в двадцатом веке прервалась воинская традиция, и предки Максима обратились к занятиям наукой.
Ни гипнологи, ни родители Максима не знали о столь далёком прошлом. Личности десятков воинов сливались в одну.
Воин поднялся с койки. Предстояло многое узнать, многому научиться.
Станция межзвёздной связи казалась мёртвой. Соседство с облаком Оорта не прошло даром: корпус изъело ледяными частицами. Огромный ретрансляционный комплекс неподвижно завис на границе Солнечной системы.
Под бронёй станции непрерывно дежурил компьютер, просеивая тысячи сигналов. Антенны отправляли сигналы дальше, вглубь системы. Сигналы летели по расписанию. Сигналы дальних колоний, экспедиций, патрульных кораблей.
В ровный строй тахионных лучей вторгся новый импульс. Компьютер удивлённо мигнул дисплеями: что нарушает гармонию сети связи? Выделить, проанализировать.
Тахионный сигнал нёс информацию. Другой компьютер звал с противоположного конца галактики. Авария, катастрофа, смерть.
«Аварийный сигнал», — пометил компьютер. Отправить спасательной службе. Но отменил собственную директиву. С аварийным сигналом шла дополнительная информация: карта пространственных туннелей, видеозаписи. На видеозаписях незнакомые корабли обстреливали земной картографический корабль. Из разных точек пространства летели трассеры нейтронных зарядов.
Компьютер выделил записи, за доли секунды проанализировал. Безупречная логика приводила к единственному выводу: неизвестная угроза.
Сигнал полетел дальше. В закрытый канал военно-космического флота Земли.
Коридоры. Бесконечный клубок коридоров. Также бесконечно шагал Максим. Бронескафандр исправно отзывался на движения, превращая незначительные усилия человеческой плоти в мощь псевдомускулатуры. Левой-правой, левой-правой. Ботинки скафандра монотонно выбивали пыль из полимерных плит.
На очередной развилке Максим остановился перевести дух. В бронескафандре устаёшь меньше, но устаёшь. Особенно если не спишь… уже сколько часов? Максим глянул на индикатор и беззвучно выругался: двадцать часов. Почти сутки.
Максим отчаянно рвался на любые задания. Рой Картер неизменно остужал юношеский пыл:
— Мне не нужен сорвиголова, который бросается под пули. Даже если у него чудесная силовая хреновина.
