легкостью, как я буквы! Понимаешь?
— Ты издевался над Сэтом! — заявил Ник, не в силах отключиться от этой мысли.
— ДА!!! — воскликнул Норбер нервно. — Я ненавидел его и он меня наверно тоже… Я думал, что ненавидел, но… он такой дурак.
— Он винил себя во всем от первого и до последнего мгновения. Он видел сотни кошмаров, мечтал что бы кто-то ему отомстил за его отца. Его мучила совесть и физическая боль, а ты издевался над ним!!!
— Я был дураком…
— Какой кошмар, — прошептал Ник.
— Ты даже не догадывался, что помогал мне в этом…
Ник непонимающе посмотрел на сына.
— И до сих пор не догадываешься, сейчас приведу тебе пример. Вспоминай, это было еще во время войны, до того, как у Сэта появилась сила. Тогда боевые действия шли полным ходом, и вас с Вересовым почти никогда не было. Другие ученики разъехались к своим родителям, а мы с Сэтом были лишь вдвоем. Тогда я отводил душу по полной, не боясь последствий. Мы тогда не просто дрались, а избивали друг друга.
— Но…
— А вы ничего не знали, потому, что мы оба молчали…
— Почему Сэт никогда не жаловался? Ведь он мог рассказать, что ты его провацируешь?
— Не мог.
— Как это?
— Просто не мог. Не знаю почему, но он не хотел жаловаться, будто от его жалобы мир рухнет. Он не хотел тревожить Илью…
— Правильно, — прошептал Ник. — Он не мог отвлекать Вересова такими пустяками и верил, что сам должен справиться. Это на него похоже взваливать все на себя…
Норбер грусно улыбнулся.
— Тогда я просто этим пользовался, не думая о причинах.
— И в тот раз тоже?
— В тот? — не понял Норбер.
— Я о примере.
— А! Ну, разуметься тогда все было практически по обычному сценарию, если не считать того, что Сэту было очень плохо и он не хотел идти на конфликт.
…Была зима. Стены и окна замка пострадали и холод беспрепятственно пробирался внутрь.
Была ночь. И мороз был злее чем днем, а мрак добавлял ему уникальной силы, способной медленно убить любого невнимательного.
Норбер бродил по замку. Ему дыло скушно, новостей о военных действиях давно не было, а занять себя было совершенно не чем, разве, что подоставать Сэта, но для этого его нужно было найти. Только Нрбер свпомнил неприятеля, как увидил свет в щелке гостинной. Он улыбнулся понимая, что здесь на третьем этаже это было единственное теплое место, потому, что не имело ни окон ни дверей. Это было самое теплое место в доме, а с разведенным камином оно становилось великолепным убежищем от холода. А там где тепло, надеться тот, кто решит согреться и вот его мечто уже исполнекнная — он нашел себе занятие, придумал развлечение, осталось только зайти.
Он смело распахнул дверь и шагнул внутрь. Сэт и правда был тут. Он лежал на диване уткнувшись носом в перило и увернувшись в теплое адеяло. В камине горел огонь, создавая тепло. Он совсем не обратил внимание ни на открывшуюся дверь, ни на шаги, а значит он либо спал, либо его простуда набрала более серьезные обороты, но как бы там ни было, а сейчас он самая легкая жертва из всех, какие только можно придумать.
— Эй Сэт! — крикнул он, небрежно толкнув десятилетнего мальчишку ногой.
Сэт вздрогнул от неожиданности и, открыв глаза, тут же сел.
— Чего тебе? — спросил он вялым сонным голосом.
— Это вобщето мой диван! — Заявил дерзко двенадцатилний Листем.
— Ха! — буркнул Сэт. — Ты здоров?
Норбер скривился от негодования.
— Здесь ничего тебе не принадлежит. Этот диван, как и все остальное принадлежит Илье Николаевичу и оба мы на птичьих правах, так что не надо тут строить из себя…
Сэт не договорил. Его голос перешел в хрип. Из его груди вырвался приступ мучительного раздирающего кашля.
Норбер рассмеялся, искренне и радостно, подобно победителю, но Сэт не воспринял его. Стоило кашлю утихнуть, как он тут же надел очки, лежащие на маленьком столе, и хотел уйти.
