нападающих. В воздухе резко запахло пролившейся сливовицей. Скрипнула дверь и ноги в мягких, удобных сапогах шагнули к полузадушенному стражнику.
- Ну? – спросил он. Стражник с бьющимся сердцем узнал голос князя. «Что теперь с нами будет? Милосердная Прийя, пронеси!» - взмолился он.
- Половина, - второй голос, в котором он узнал голос начальника охраны, повергла солдата в трепет. По спине потекла холодная струйка пота.
- Ты, надеюсь, шутишь?
- Когда вы назначили меня начальником стражи, я со своей восьмёркой делал такой же обход. Тогда проверку не прошел ни один пост. За полцикла – это хороший результат, господин.
- Хм, может, ты и прав. Однако, меня удручает, что половина постов в моём замке не справляется со своими обязанностями, – князь досадливо вздохнул. – Мы не можем этого позволить, у меня слишком много врагов.
- К следующей весне таких постов не останется, господин.
- Хорошо, я доволен твоей работой, Чонган. Как дела в гарнизонах на побережье?
- Всё готово, господин. Верфи построены, охрана усилена, ждем только мастеров-корабельщиков.
- Замечательно, вы свободны.
Дверь хлопнула и тяжесть, давившая на шею, исчезла. Стражники хватали воздух ртами, а потом повалились на колени, догадавшись, кто стоял перед ними.
«Десять плетей», - бросил им сквозь зубы Чонган, и они исчезли также тихо, как и появились.
- Что это было? – дрожащим голосом спросил тот, который уронил фляжку.
- Тише, ты. Лучше смотри по сторонам, как бы опять не выскочили. Губу разбили, скоты, - тихий шепот сочился ненавистью.
До утра стражники вглядывались в темноту и принимали оборонительную стойку при каждом шорохе. Маленькая красноперая сова с удивительными голубыми глазами вдоволь развлеклась, шелестя листьями в кустах, а то и просто ухая каждый час.
Гиде помогла снять одеяние князя: приняла из его рук перевязь с ножами и мечом, развязала широкий пояс, отделанный золотым шитьем, и повесила шелковый ханьфу на специальную стойку у стены. Маленькую бархатную сумку с печатью князя повесила отдельно. Она все возилась с одеждой, пытаясь оттянуть момент близости.
- Кто это был, господин?
- Всего лишь Чонган, проводит обход, - Фэнсин в нижней рубашке и штанах со стоном растянулся на кушетке.
- Господин Чонган удивительно хорошо справляется со своими обязанностями, - Гиде перенесла жаровню ближе к кушетке, налила в чашку иднайское золотое и с поклоном подала Фэнсину.
- Да, я доволен. У него маловато знаний, но он восполняет это нестандартным подходом и рвением. Да и опыта ему не занимать. Вчера он принял вассальную клятву. Гиде, помассируй мне спину, милая, - Фэнсин стянул рубашку и перевернулся на живот
- Мои поздравления, господин. Чонган будет верен вашему роду, - девушка растерла аргановое масло между ладоней и провела по спине Фэнсина, вызвав у него стон.
- Надеюсь. Слишком часто я сталкивался с предательством, чтобы говорить наверняка.
- Какую часть своих земель вы ему отдали? – Гиде встала на кушетку коленями и с силой размяла затвердевшие мышцы спины.
- Не слишком богатую – Стеклянный пляж и прилегающие к нему земли. По правде, там всего лишь небольшой городок и пару рыбацких деревень. Земля удивительно красивая, хотя и бесплодная. Зато, в перспективе этот городок вырастет в один из крупнейших портов Иднайя. Кстати, мы завтра едем туда, покажем Чонгану его земли, заодно завершу одно дело.
- Господин опять уезжает, - Гиде улыбнулась, хотя голос выражал искреннюю печаль.
- Я сказал – мы едем.
- Правильно ли я вас поняла, господин? – Гиде нахмурилась, даже руки прекратили свое движение.
- Ты же жалуешься, что тебе скучно. Театр приедет только через три луны, они гастролируют в Заросе.
- Не знаю, как вас благодарить, вы так заботитесь о своей маленькой Гиде, - в голове зашумело словно она перепила вина. «Как же Лианг?» - билось в голове.
- Знаешь как…
Гиде опустила голову, вот оно – час расплаты.
- Знаешь, о чем я мечтал, когда засыпал в этих продуваемых шатрах? О моей маленькой Гиде. О том, как твои губки касаются свирели, и ты играешь мою любимую «Зимнюю ночь», сидя на шкуре в этой комнате.
Гиде поднялась и сняла свирель с полки, грациозно уселась на толстую шкуру у незажженного камина и поднесла к губам свирель.
- Обнаженная, Гиде… в моих мечтах ты была обнажена.
Руки слегка задрожали, но девушка справилась с собой. Она встала, распустила пояс и дала одежде соскользнуть с тела. Затем взяла флейту и
