малых сих способен не только догнать, но и превзойти вас. Я считаю себя самородком, во многом превосходящим вас. Хоть и сверкаете ярко, вы, господа, не более, чем дешёвый стеклярус. Куда ж вам тягаться в твердости с настоящим алмазом? Я достоин наказания за свои недостойные мысли, не так ли? Ну? Кто из вас, детки, дерзнёт меня наказать?
Блэйд развернулся в мою сторону:
— Может быть Чёрная Дама? Конечно, вы! Кому же ещё выступать ферзем при короле? Не самому же Магистру Клуба Охотников рисковать драгоценной шкуркой? Не по чину ему вставать против плебса.
— На твоё счастье действительно так, — с притворным огорчением вздохнул Хант. — Короли, магистры, лорды — все они стоят на страже законов, и не могут их попирать. Будь иначе, я бы с превеликим удовольствием показал бы тебе такие глубины тёмной магии, о которых ты и не догадываешься.
— Но ты не отступишься от правил? Какая неожиданность! — с сарказмом протянул Блэйд. — Смелость и безрассудство не твой конёк, Хант? — он пожал плечами. — Почему я даже не разочарован? Может быть потому, что был к такому готов? Что ж! По традиции всех времён и по правилам джентльменов — дамы вперёд?
По залу прокатился вздох, полный нетерпения и предвкушения. Что поделать? Постулат «Хлеба и зрелищ» актуален во все времена. И, кажется, во всех мирах? Увы! Я не могла не испытывать отвращения к собравшейся толпе, жаждущей развлечений за мой счёт.
По-звериному обострённые чувства позволили определить угрозу, а может быть, что-то в жестах Блэйда заставило автоматически принять боевую стойку.
Я успела выхватить Стило, но едва успела выставить щит. Полностью погасить удар не получилось — лишь смягчить его. Но и той силы заклинания, что осталось, хватило, чтобы бросить меня на пол.
Не успела я прийти в себя, как увидела багровый луч и снова едва-едва успела отклониться. Он чуть не размозжил мне голову. Заклинание оставило после себя глубокою выбоину в полу.
Я в ужасе вскочила на ноги, попятившись, чувствуя себя почти трупом. Если Блэйд решил драться всерьёз, то я все равно что мертвец. Шансов никаких.
По спине пробежал холодок, но я тряхнула головой, изо всех сил стараясь отогнать страх, липкий, как паутина. Стоит увязнуть в нём поглубже, назад не выбраться.
Как сквозь туман я видела, как Блэйд медленно, будто в замедленной съёмке, поднимает руку.
— Нет! — зачем-то выкрикнула я, отлично понимая, что протестовать бессмысленно.
Нужно просто принять происходящее и драться, стараясь победить. Зря я верила в то, что Блэйд будет мне подыгрывать. Ой, зря! Он из тех людей, кто всегда сам по себе и сам за себя, до других ему нет дела. Может быть так ведут себя все люди, умеющие упрямо идти к цели, добиваться своего, несмотря ни на что?
Может быть. Откуда мне знать? Я не такая, я не умею. Я — доверчивая и глупая.
Всё это, как молния, пронеслось в голове. А может быть эти мысли я придумала себе позже, когда, оборачивалась назад, вспоминала, пытаясь анализировать ситуацию.
Сорвавшийся со Стило луч был, на этот раз, фиолетового цвета с переливающимися внутри блёстками. Если смотреть на такое со стороны, наверное, выглядело красиво? А так, чтобы уклониться от луча, единственное, что пришло в голову — упасть на четвереньки, правой рукой изо всех сил сжимая Стило.
Даже не пытаясь встать на ноги я метнула в противника алый луч сбивающего заклятия. Блэйд ушёл от него играючи, не напрягаясь. А мне с трудом удалось блокировать следующий удар.
Я перестала что-либо понимать, элементарно не успевая отслеживать, что за проклятия в меня летят. Лучи шли один за другим — синий, алый, голубой, жёлтый.
Блэйд поднял руку над головой, и она стала напоминать разящую стрелу. Со Стило сорвалась ослепительно-белая, похожая на всполох молнии в ночи, вспышка.
— Эмма! — услышала я испуганное восклицание Ханта.
Удар прошёл мимо. Ударившись о стену, оставил на ней обширный обгоревший след. Даже не хочу представлять, что случилось бы со мной, если бы Блэйд не промахнулся.
Я, было, успела вообразить, что он промахнулся нарочно, но следующий луч убедил меня в ошибочности моих выводов. Перед глазами словно взорвался фейерверк. Боль в спине сделалась невыносимой. Как будто ток побежал по позвоночнику, расходясь пульсацией, бегущей по венам, пока не достиг кончиков пальцев.
Я подумала, что умираю. Страх перекрыл горло так, что глотать сделалось тяжело. Несколько секунд всё, на что я была способна, это только дышать. И то через силу.
— Довольно! — словно издалека раздался голос Ханта. — Ты получишь то, что хочешь, ублюдок.
