Пиковая дама (СИ)

расправится со мной так же, как сделала это с моей сестрой? Я не Иланта. Со мной будет сложнее. Гораздо сложнее, Чёрная Дама! Так и передай своему Королю.

— О чём ты? — выпалил Винтер. — Хоть понимаешь, что несёшь?! Какие охотники? Какая Черная Дама?! — рычал он на ту, что обнимал ещё минуту назад.

На сердце потеплело. Всё-таки я, то есть мы с Эммой, пока ещё для него важнее этой выскочки Азы.

— В чём ты смеешь обвинять мою сестру?

— В убийстве моей сестры! — с исказившимся от ярости и боли лицом прошипела Аза.

— Это безумие! Эмма? — глядел Винтер на меня так, словно хотел взглядом вырвать из меня ответ. — Это ведь неправда? Ты непричастна к смерти Иланты?

Я оказалась словно под перекрёстным огнём Азы и Винтера. Словно меня обливало кипятком и замораживало одновременно.

— Неужели же ты думаешь, что она скажет тебе правду? — негодующе рассмеялась Аза. — Конечно же, она будет всё отрицать. Разве это не ясно?

У меня было такое чувство, будто чужие ледяные пальцы стискивают виски и затыкают рот. Было тяжело дышать.

В тигриных глазах Винтера множились тени. Вот боль. Вот разочарование. А вот надежда во всём разувериться.

— Конечно, я стану всё отрицать. Я не убивала твою сестру, — заявила я, чувствуя себя отчаянной лгуньей.

И в то же время я не лгала. Я говорила чистую правду. Что бы там не натворила Эмма Дарк, я, Алина Орлова, маленькая серая мышка из маленького провинциального городка, может быть, и не блещущая никакими талантами, точно уж не была убийцей.

Бальзамом для души стал вздох облегчения, сорвавшийся с губ Винтера:

— Ты можешь в этом поклясться, Эмма?

Сомнение проскользнуло в душе — что, если на руках этого тела есть кровь, которой нет на моей душе? Но боязнь потерять Винтера оказалась сильнее:

— Могу, — сказала, как в воду ледяную кинулась.

— Она лжёт! — заломила руки Аза. — Да более жестокой лгуньи свет не видел. Винтер! Если завтра Хант Жертвой назовёт тебя, думаешь, у неё дрогнет рука? Нет! Не дрогнет! Она вступит в игру и уничтожит тебя, не раздумывая. Ради того, чтобы приблизиться… не к Ханту, его она тоже не любит. Эта сучка понятия не имеет о любви. К власти. Власть и могущество единственное, что её интересует. Единственное, ради чего она готова босиком ходить по раскалённым углям. Почему ты не способен этого видеть? Ты сгоришь! Как же больно видеть это и ничего не суметь сделать!

На глазах Азы сверкнули слёзы. Она в отчаянии покачала головой и с ненавистью обернулась ко мне:

— Ничего не боишься, да? Лжесвидетельство, ложная клята для тебя пустой звук? Ты ни во что не веришь, Эмма Дарк, не знаешь стыда. Потому что вера эта удел чистых душ, а чтобы стыдиться, нужно иметь чувство собственного достоинства. У тебя же нет ни того, ни другого. Ты чёрная и пустая. Но когда-нибудь лжи уже не хватит, чтобы выстроить очередной мост. Ты рухнешь и захлебнёшься в той черноте, в том зле, которым дышала. В мире есть справедливость. И есть высшие силы. Ты ответишь за смерть моей сестры, за гибель других людей, случившихся по твоей вине. Я в это верю!

Каждое её слово звучало, как проклятие. И мне стало откровенно страшно.

Честно, когда тебя проклинают, это, оказывается, очень жутко.

— Верить — это хорошо, Аза, — только и сказала я вслух.

Прозвучавший из сумрака голос едва не заставил меня застонать. Блэйд выплыл из глубины бесконечных незнакомых переходов. Безликий, словно дементор или тень.

— Ты верь, Аза, а я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы виновные поплатились.

— Прекрасно, — кивнула я, скрещивая руки на груди. — Делай. Всё, что можешь. Только где гарантия, что в результате твоих старания поплатятся именно виновные? Ты видел, как я убивала Иланту? Или, может быть, ты видела? — стрельнула я взглядом в Азу.

Блэйд скинул капюшон, открывая взгляду заострённое, строгое бледное лицо. Бесстрастное, как у самой смерти.

— Хочешь сказать, что Иланты утопилась сама?

Я тряхнула головой, начиная понимать, как чувствуют себя зверь, когда его загоняют.

— Я ничего не хочу сказать. Я не помню, — через силу выдавила я из себя очередное напоминание о постигшем нас с Эммой несчастье.

— Как удобно, не правда ли? Взять и попросту всё забыть?

— Отстань от неё, — вступился за меня Винтер. — Неужели у тебя нет ни малейшего представления о чести? Ты же видишь, что сейчас Эмма тебе не соперник. Ты готов трусливо этим воспользоваться?

Блэйд перевёл взгляд бархатисто-карих глаз на Винтера и холодно произнёс:

— Хочешь, брошу вызов тебе? Надеюсь, себя ты считаешь достойным для меня соперником? Хотя вряд ли. Если бы ты таковым себя считал, не стал бы нападать со спины целой компанией. Ничто не помешало бы тебе прийти и сделать честный вызов.