Польшей пакт о ненападении, снизив угрозу своим западным рубежам. Теперь, по мысли диктатора, настало время “укрепить” вторую по значению республику — вытрясти из крестьян зерно, да так, чтоб они поняли, каково противиться коллективизации. А заодно вычистить из партаппарата тех, кто не выполнял безропотно волю Сталина.
В письме Кагановичу от 11 августа 1932 года изложен подробный план того, как “не потерять” Украину: перетасовать высшее партийное и государственное руководство, включая ГПУ, отзывая кадры в Москву и назначая на их место людей из центральных органов власти. Вождь подчеркивал главное: “Поставить себе целью превратить Украину в кратчайший срок в настоящую крепость СССР, в действительно образцовую республику”. В ноябре 1932 года он вернул в УССР местного чекиста Всеволода Балицкого, вновь поставив того во главе тайной полиции. В декабре превратил заседание Политбюро ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам в порку украинского руководства за невыполнение плана, а также искажение партийной линии в коренизации. Постановление высших органов союзной власти гласило: “ЦК и СНК отмечают, что вместо правильного большевистского проведения национальной политики в ряде районов Украины, украинизация проводилась механистически, без учета конкретных особенностей каждого района, без тщательного подбора большевистских украинских кадров, что облегчило буржуазно-националистическим элементам, петлюровцам и пр. создание своих легальных прикрытий, своих контрреволюционных ячеек и организаций”.
Постановление положило конец украинизации населенных этническими украинцами районов Северного Кавказа и других частей РСФСР (вплоть до Приморья). Облегчило оно и приглушение такой политики в УССР, и репрессии против ее сторонников. Тысячи партийных функционеров уволили, а то и бросили за решетку. Мыкола Скрыпник покончил с собой — шесть лет занимая пост наркома просвещения, он был главным украинизатором республики. Кремль винил националистов в том, что из подполья и из-за границы они подбивали мужика прятать зерно и саботировать таким образом индустриализацию и коллективизацию. Атака на украинского крестьянина шла одновременно с атакой на национальную культуру. Когда ЦК и СНК СССР приняли процитированное выше постановление, республику уже охватил массовый голод. Причиной его стала не только политика Сталина в отношении села и партийных кадров УССР, но и сдвиги в той сфере, которая напрямую сельского хозяйства не касалась. Сопротивление конфискациям зерна теперь объявили буржуазным национализмом. Идеологического врага можно было не жалеть.
В конце того же 1932 года на Украину командировали Молотова, главу советского правительства, а вслед за ним — Кагановича. Они любыми средствами добивались выполнения заведомо нереальных планов хлебозаготовок. Украинские коммунисты, на которых наседали не только вожди из центра, но и ГПУ, выжимали что могли из голодавших крестьян. Те села, что так и не справились с заданием, заносили на “черные доски” — блокировали подвоз товаров первой необходимости, вроде спичек и керосина, и отбирали у жителей не только все зерно, но и скот, и все, что годилось в пищу. Зимой наверх снова стали докладывать о волне голодных смертей. К марту 1933 года смертность от голода стала массовой. Партийное начальство в тревоге бомбардировало Харьков и Москву просьбами о помощи. Крестьянам помогли, но слишком поздно и слишком мало — катастрофу было уже не остановить. Наивысшая смертность пришлась на позднюю весну и начало лета 1933 года, когда запасы были совершенно истощены. Многие погибли от того, что ели траву и незрелые овощи, — ослабленный длительным голодом организм не мог справиться с такой грубой пищей.
Особенно пострадали лесостепные Киевская и Харьковская области, по которым голод ударил еще весной 1932 года. Полумертвые крестьяне не сумели должным образом засеять поля, и низкий урожай яровых стал для них смертным приговором. К концу 1933 года каждая из двух областей потеряла до миллиона жителей. Житница украинского юга, Одесская и Днепропетровская области, — свыше 300 тысяч. Промышленный Донбасс голод задел несколько меньше — за 1933 год там умерло менее 200 тысяч человек. Степные районы относительно легко пережили первую половину 1932 года, поэтому число жертв большого голода там невелико на фоне лесостепных. К тому же в самые тяжелые времена люди могли спастись на заводах и стройках в Запорожье, Кривом Роге и городах Донбасса. А когда весной 1933 года Кремль озаботился продовольственной помощью, ее направляли главным образом в степную, а не Центральную Украину. Сталину требовалось новое зерно, и поэтому следовало сохранить тех крестьян, что производили больше всего хлеба. На гибель других можно было закрыть глаза. Всего голод на Украине унес около 4 миллионов жизней. Таким образом, с 1932 по 1934 год в УССР по этой причине умер каждый восьмой.
Голод преобразил советскую Украину. Сталин удержал ее под пятой, вычистив из партийного и государственного аппарата тех, кому совесть не позволяла отбирать у голодных последнее и уничтожать собственный народ. Из пятисот с лишним секретарей райкомов КП(б)У больше половины были уволены к лету 1933 года, многие — арестованы и сосланы. Остальные доказали делом, что готовы слепо придерживаться генеральной линии. Их в Кремле ценили (до поры до времени). Вывели таким чудовищным образом и новое, социалистическое крестьянство. Народ, пережив голодные годы, усвоил: хочешь жить — тяни колхозную лямку. Налоги с колхозников взимали по сравнению с единоличниками невысокие, а продовольственную помощь весной 1933 года давали только им. Власти достигли коллективизации почти всех крестьянских хозяйств, и это кардинальным образом изменило экономический, общественный и политический ландшафт украинского села.
Был ли Великий голод (Голодомор по-украински) преднамеренным геноцидом жителей Украины? В ноябре 2006 года Верховная Рада оценила его именно так. Постановления такого рода приняли органы законодательной и исполнительной власти ряда государств мира. Российское правительство в ответ развернуло международную пиар-кампанию в опровержение такой точки зрения. О характере голода на Украине до сих пор дискутируют ученые, им до сих пор спекулируют политики. Прежде всего речь идет о применимости термина “геноцид”. Но вокруг фактической картины голода 1932–1933 годов и ее интерпретации понемногу возникает общий консенсус. Большинство исследователей согласны в том, что причиной голода служила политика властей. И что
