— Ну что вы! — наперебой запротестовали офицеры. — Эта особа не чета маркитанткам! Она — наши глаза и уши! Она-то и донесла о русском лазутчике.
Со двора донеслись женские голоса и смех. Старший офицер подошел к окну и подозвал Антуана:
— А вот это наши горничные…
Ла Бушвыглянул в окно и увидел нескольких девиц на только что вкатившейся во двор телеге. Они, кокетливо смеясь, спрыгивали на землю, осматривались и оживленно переговаривались между собой. Заметив молодого смазливого поляка, что стоял возле дома, держа под уздцы лошадей, одна из девиц подошла к колодцу. Вызывающе глядя на парня, она зачерпнула воды из стоящего рядом ведра и стала бесцеремонно обтирать шею и грудь. Поляк смущенно отвернулся. Маркитантки рассмеялись.
Часть вторая
Глава первая
Просторный зеленый луг, поросший высокой травой, был залит летним солнцем. В низине на опушке дворовые Григория Воронова занимались ежегодным покосом. Заметив двух приближающихся наездников, крестьянки опустили наточенные косы и выпрямились в тревожном ожидании. Гости ехали не спеша. Но стоило русскому офицеру спрыгнуть с коня и, широко раскинув руки, с хохотом завалиться в сочную зеленую траву, как дворовые признали своего хозяина.
Когда Воронов и Де Брезе скрылись в избе, на горизонте появился черный всадник. Убедившись, что путники остаются в этом месте на ночлег, всадник повернул коня и скрылся.
Горячий пар застилал все вокруг. Де Брезе попробовал, было, сопротивляться, но Григорий немилосердно хлестал его по спине мокрым березовым веником, командуя при этом: «Терпи, француз, лежи-давай!».
В парилку ступила Прасковья, складная молодая крестьянка, лет двадцати, в одной деревенской рубахе до пят. Де Брэзе оглянулся и увидел, как в просвете дверного проема сквозь намокшую ткань проступали ее пышные формы. Прасковья принесла холодного квасу в черпаке. Григорий жадно отпил и передал живительный напиток Шарлю. Тот слегка замешкался, но все-таки взял черпак, пытаясь каким-то образом прикрыть свою наготу березовым веником. Крестьянка, не обращая никакого внимания на смущение гостя, забрала грязную одежду и вышла, прикрикнув на ребятишек столпившихся у бани. Воронов улыбался:
— Ну, чего, теперь понял, что такое русская баня?!
Затем, традиционно, последовало застолье в избе. Прасковья хлопотала вокруг Григория и гостя, украдкой посматривая то на одного, то на другого. Дворовые крестьянки помогали ей. Старый дед также присоединился к столу, немало не заботясь, о том, что надо поздороваться он угрюмо пил и ей не подымая глаз от стола.
Из-за печки насторожено таращились детишки-погодки — девочка, лет семи, с курицей мирно дремлющей в руках, и мальчик, чуть поменьше. Шарль обратил внимание, как оба они похожи на Воронова.
У стены за прялкой сидела старуха и ворчала, взирая на Прасковью и захмелевшего уже Григория:
— Нешто креста на тебе нет? Который год девку позоришь
— замуж не берешь! То, как гром среди ясного неба нагрянет на день, а потом и поминай, как звали. Ни роду, ни племени. Вот уж нету на тебя управы! Были б мужики в деревне, ох, тебе бы ребра пересчитали бы за девкин-то позор! — заключила она, посматривая на старого деда, видимо надеясь,
