Он бросил Шарлю черный с желтыми петлицами и обшлагами плащ.
— Что смотришь? Надевай! Прости, Господи! Эх, нам бы проскочить мимо офицера на том берегу! А потом забираем правее и вдоль болота… Можно было бы и в брод, да трясина здесь, боюсь не пройдем!»
Шарль сразу понял, в чем дело. Он кивнул головой и, вздохнув, накинул плащ на плечи.
— Хогош?
— Хорош, хорош, — проговорил Гришка, тоже облачаясь в шведский мундир. — Главное, чтобы нас не прикончили наши же мужики из соседних деревень. В энтом-то тряпье, да по здешним лесам! Хе-х!
Вечера решили не дожидаться. Друзья выехали на дорогу, обогнали очередной обоз и стали приближаться к мосту.
Солдаты, готовившие похлебку, заметили их. Вид двух всадников, один из которых был в застегнутом наглухо плаще, а у другого мундир был грязный и сильно помятый не насторожил пехотинцев.
Благополучно миновав первый пост, Григорий и Шарль оказались на мосту. Впрочем, успокаиваться было рано. Офицер, которого Гришка заприметил еще из кустов, пристально смотрел прямо на него, разглядывая запачканную кровью форму. Григорий побледнел. Шарль заметил волнение русского и со всей элегантностью отдал честь офицеру, отвлекая его от
Гришки. Дорога бы свободна. Приятели дали шпоры лошадям, и через несколько минут выехали на поле, где виднелись укрепления русских.
Навстречу им галопом несся конный разъезд. В лагерь возвращался король Карл. Он скакал на лошади, во главе небольшого отряда, с которым ездил осматривать редуты, воздвигнутые по приказу Петра. Чтобы освободить дорогу кортежу, друзья съехали на обочину. Дежуривший на опушке леса швед, снял шляпу в знак приветствия, но, оглянувшись на Григория, изменился в лице. Гришка понял, что во главе отряда шведский король. Достав, пистолет он прицелился в Карла. Шарль, увидев недобрые намерения Гришки, ударил его по руке. Грохнул выстрел, пуля попала в ногу короля. Карл взвыл от боли. Двое драбантов подхватили короля и, не дав ему упасть с лошади. Отряд шведов рассыпался. Часть двинулась на Гришку и Шарля, отсекая их от русского лагеря. Часть сопровождали раненного короля. Григорий растерянно оглянулся на Шарля:
— Зачем помешал? Карлу — смерть, и войне — конец!
Они помчались обратно к мосту, за ними по пятам гнались драбанты короля. Но выезд на мост был перекрыт. Заслышав выстрелы, на нем выстроилось, около пятидесяти гвардейцев.
Но и с другой стороны путь оказался закрыт: драбанты перестроились в линию и, обнажив палаши, пустили лошадей в галоп.
Другого пути, кроме как броситься реку, не было. Гришка выстрелил из второго пистолета в набегавшего на них от берега солдата, и направил лошадь к воде.
«Видимо, все русские сумасшедшие!», — подумал Шарль, следуя за ним. Двое шведов кинулись было, к ним наперерез, но вязкий берег не дал им добежать до беглецов — они увязли в трясине. Один из них ушел в болото с головой. Остальные, не решаясь продолжать погоню, столпились на мосту и беспорядочно палили по беглецам.
Друзья, въехав в болотистую реку, оставили лошадей. Те, проваливаясь по грудь, пытались вырваться из илистой жижи, но то только глубже вязли в трясине. Гришка лежа каким-то чудом продвигался к середине реки, увлекая за собой француза. Шведы дали залп с моста. Одна из пуль попала в лошадь Григория, она забилась и тут же скрылась в болоте. Остальные защелкали по воде вокруг друзей, поднимая фонтанчики брызг. Беглецы, пригибаясь от выстрелов, достигли середины реки, там болото кончалось и начиналась чистая вода.
Карла бережно занесли в палатку и положили на походную кровать. Весь шведский лагерь гудел как улей. Весть о ранении короля разлетелась в мгновение ока. Вокруг шатра в тревоге толпились генералы. Карл не раз демонстрировал отвагу, лично принимая участие в сражениях, что привело к обожанию среди солдат, веривших в его удачу. Но многие поговаривали и о том, что в его действиях чаще преобладало авантюрное безрассудство, приводившее в немалое смущение опытных офицеров. Так взбешенный поведением польского короля Августа, долгое время сохранявшим нейтралитет в войне с Россией, он лично прискакал в его замок в сопровождении всего лишь двух адъютантов, взбежал по лестнице, расшвыряв караульных у дверей покоев, и предстал перед обомлевшим от удивления Августом:
— Если Вы, еще промедлите, хоть один день, и не встанете на чью — либо сторону, боюсь, что вместо союзника в лице Шведского королевства Вы получите злейшего врага!
Не удостоив пораженного поляка ожиданием ответа, Карл развернулся и выбежал прочь. Август настолько был испуган этим неожиданным вторжением, что пришел в себя только тогда, когда в распахнутые двери заглянули встревоженные охранники.
Вступив на трон в пятнадцать лет, король Швеции быстро научился принимать судьбоносные для страны решения. А будучи восемнадцатилетним юношей, он разгромил русскую армию под Нарвой и снискал себе славу полководца. Многие стали забывать о том, что в победе тогда на руку шведам сыграла метель. Ветер со снегом, дувший несколько часов в лицо русским, слепил солдат, не давая, толком, и разглядеть-то противника.
После этой победы Карл стал свысока посматривать на русского царя, порой недооценивая его способности. Урок под Нарвой не прошел даром. Петр перенимал военный опыт и тактику европейских стран, перестраивая русскую армию по их образцу. Затевая поход 1708 года в Россию, Карл предполагал,
