что это будет летняя компания. Но, вопреки его ожиданиям, он встретил мощное сопротивление уже хорошо обученной и вооруженной армии. Тогда мнения его военачальников разделились. Одни предлагали идти на Москву. Другие — перезимовать на Полтавщине. Карл решился на зимовку, что в холодной России, без амуниции и припасов было безумием. И как новое звено в цепи неудач — это ужасное и нелепое ранение, ставящее под угрозу не только жизнь монарха, но и успех всей компании.
В палатку, тем временем, вошли лекари. Офицеры молча расступились перед ними. Разрезав и осторожно сняв пропитанный кровью сапог, они стали внимательно осматривать рану. Карл без стона мужественно переносил боль. Вердикт врачей был неутешителен. Пуля угодила в заднюю часть стопы, раздробив пятку.
— Надо ампутировать! — тихо произнес один из них, выпрямляясь.
— Вы хотите сделать короля одноногим? — зло рассмеялся Карл: — Вы издеваетесь?
Генералы, как один, повернулись к испуганному эскулапу. Он потупился, но потом поднял голову и с вызовом поглядел на них:
— Лучше отнять ногу, чем потерять жизнь!
Другой лекарь, продолжая внимательно изучать рану, произнес, не поднимая глаз:
— Можно попробовать… Прежде надо удалить из раны инородные ткани и раздробленные кости…
Карл, несмотря на боль и слабость, схватил его за ворот, приблизил к себе и прошипел:
— Режь!
Без посторонней помощи он снял кафтан, отхлебнул из фляги и откинулся на кровати, стиснув зубы. Лекари склонились над его ногой, начали готовиться к операции, готовя инструменты, наводившие ужас на стоящих рядом генералов. Многие бравые вояки отворачивались и отводили глаза не в силах наблюдать эту страшную процедуру. Карл XII не издал ни звука.
Глава седьмая
Скользя по илистому дну и помогая себе руками, друзья выбрались из реки на другую сторону.
— Ну, считай, добрались, — обессиленный Григорий первым ступил на долгожданную твердь, поросшую высоким густым кустарником, и протянул руку Шарлю. — А то, я, было, нас уже похоронил! Хе! — продолжал он улыбаясь.
Де Брезе, с трудом переводя дыхание, медленно приходил в себя. Он сидел на твердой земле, жуткое болото было позади, им удалось выжить под градом пуль, и они были уже в двух шагах от русского лагеря. Но тревожное чувство не покидало его. Интуиция не обманула — из кустов выскочили одетые в зеленую форму солдаты.
— L'attention![37] — крикнул он Григорию, предупреждая жестом об опасности. Но Воронов не успел оглянуться, как вдруг охнул и стал оседать на сырую землю, оглушенный ударом приклада по голове. Выскочившие на поляну солдаты навели ружья на изумленного Шарля. Судя по мундирам, это были гвардейцы Петра. Не дав французу опомниться, они связали его и посадили рядом с бесчувственным Григорием.
— C'est l'officier russe![38] — возмущенно кричал Шарль, но французские слова еще более утвердили русских солдат, что перед ними враг.
Затем на поляне появились всадники судя по всему офицеры.
— Вот! Басурман захватили! — доложили офицеру. Тот посмотрел на Шарля и бросил оценивающий взгляд на растущее неподалеку дерево с толстой, массивной ветвью. Видимо он прикидывал рост пленника и высоту ветви.
— Так, че ждать-то? Вешать их, сукиных детей! — громогласно заявил он и развернув коня поехал прочь.
— Пойдем, басурмачик, пойдем! — громко загоготали солдаты, радуясь предстоящей потехи. Они накинули петлю на шею Де Брезе и поволокли к дереву. Шарль в отчаянии оглядывался на лежащего Гришку и старался объяснить, что произошло недоразумение.
Пожилой усатый гвардеец грубо стукнул француза прикладом в живот, а второй заставляя замолчать засунул ему в рот кляп. Теперь любой жест или попытка заговорить де Брезе вызывал у солдат взрыв хохота. Для них он был враг, а с врагом, как известно, разговор короткий.
Вон, сколько домов пожгли и девок сколько перепортили на Полтавщине. Солдаты быстро перекинули веревку через сук.
Де Брэзе, осознав неотвратимость приближающейся смерти, замычал, насколько хватило духу:
Но пожилой гвардеец невозмутимо поправил петлю на шее, беззлобно приговаривая при этом:
