когда в палатку вбежал офицер с фразой
«Государь! Шведы вышли из леса и двинулись на редут!» Петр выдохнул. «Ну вот и дождались. Все решится сегодня!». Он встал, взял подзорную трубу и, откинув полог, быстрым шагом вышел из шатра. Его высокий силуэт выделялся на фоне зарождающейся зари. Сквозь утреннюю предрассветную дымку, у кромке леса, виднелись первые линии шведов. В лагере заиграли построение. Солдаты спешно занимали свои места в строю.
Воронову и де Брезе, с ночи оставшимся в редуте, отлично было видно, как шведская пехота выдвинулась из леса, как на пригорок у опушки шведы выкатили несколько пушек. Сизые клубы дыма окутали шведскую артиллерию. Возле редутов вскинулась земля. Шведы начали обстрел.
Григорий:
— Эх, ежели со мной что случится, ведь некому о моих-то похлопотать, ведь сгинут они без меня… Нету у них никого боле! — он показал рост своих детей.
Шарль понял. Он снял медальон с миниатюрой Шарлотты и показал Григорию. Тот развел руками:
— Мать честная, понял! А я-то думал, ты по-нашему вообще никогда разуметь не будешь!
Тем временем шведская пехота приблизилась к редуту на расстояние ружейного выстрела и остановилась. Раздались команды:
— Первая шеренга — на колено! Приготовились, целься, огонь!
Первая линия шведов встала на колени, вторая — придвинулась к первой. Поднялись ружья. Затрещали выстрелы.
— Заряжай! — послышался очередной приказ, и первая линия, отстрелявшись, тут же отошла назад перезаряжаться. На ее место встала вторая. Очередная порция пуль защелкала по редуту.
«Как все отлажено в этой машине смерти, состоящей из живых людей», — мелькнуло в голове у Шарля, и тут же на его глазах двое из первого расчета упали. Кровь брызнула на русские мундиры.
Усатый офицер, проверив прицел по ближайшей роте шведов, взмахнул рукой и крикнул «Пали!». Грохнул выстрел. Все покрылось облаком дыма, а когда едкая пелена рассеялась, Шарль понял по расстроенным линиям противника, что усатый не промахнулся.
Глава двенадцатая
Замешательство в рядах шведов продолжалось недолго. Поразительно быстро шведские солдаты привели строй в порядок и дали очередной залп. На редут обрушился настоящий град пуль. Не молчала и вражеская артиллерия. Григорий, прячась за мешками с землей, по которым то и дело хлопали пули, ловко прыгал от пушки к пушке и подбадривал солдат. Их оставалось все меньше. Один, совсем молоденький, сидел за укрытием.
— Ну, чего ты, прямо, как дитя малое, испугался! В первый раз?! — Воронов склонился к нему и, присмотревшись, увидел, что пареньку оторвало кисть. — Ах ты, нелегкая!.. Отважный офицер оглянулся, и увидел, как солдаты прикрытия, один за другим, падали убитыми. Все внутри у Григория перевернулось, он оглядел оставшихся и крикнул:
— Ребята, а ну, залпом… дружно! Пли!
Усатый снова проверил прицел, и пушка плюнула огнем и дымом. Ядро приземлилось прямо перед первой линией шведов и, отскочив, оставило за собой кровавую колею.
Господи если есть ад на земле, — подумал Шарль: то он здесь! Две огромные массы людей, вооруженные до зубов, по воле двух человек, провозглашенными помазанниками божьими, сошлись на куске земной плоти…убивать друг друга! Зачем? Ради какой высокой цели? А он, чужестранец, вообще здесь оказался, вследствие цепи нелепых случайностей! Его участие в этой в кровавой мясорубке, определено стареющим безумцем, жаждущим одного, чтобы его жизнь была закончена здесь в этом кровавом фарсе, бессмысленном и жестоком. И опять, словно по замыслу невидимого драматурга, сзади послышался конский топот. Обходя редут, в бой пошли драгуны Меншикова. Невольный зритель, де Брезе, видел, как сомкнув линии, они на ходу лихо выстроились перед редутами и перешли в галоп. Первый же залп шведов выбил десяток драгун из седел, а передняя линия шведов ощетинилась штыками и пиками. И тут же в промежутках между ротами каролинцев, навстречу драгунам, прошли шведские конники. Но русские не дали им перестроится в линию, и
