дело чести, Освободите этого пленника!
Петр, сложив руки на груди, милостиво выслушал Де Брезе. Ему видно пришелся по душе поступок Шарля, и он кивнув:
— Быть по сему! — он сделал знак конвоирам, чтобы те пропустили Ла Буша к палаткам.
Пока шел этот необычный диалог между французами, никто не обратил внимания, что среди бредущих пленных шведов, куталась в плащ Анка. Все дальнейшее произошло мгновенно. Григорий, случайно бросив взгляд на колонну, сразу узнал и этот плащ, и девушку — он хорошо запомнил ее взгляд, брошенный на него ночью на постоялом дворе. Сейчас такой же ненавидящий взгляд был устремлен на царя. Его пронзила догадка: «это полячка и есть «Черный всадник»!
В следующий миг он увидел появившийся из-под плаща пистолет, направленный на царя. Одним прыжком он оказался на линии огня, закричав:
— Враг! — с силой оттолкнув Петра, прикрывая его собой. Грянул выстрел. Григорий пошатнулся и упал навзничь. Пуля попала ему в спину. Шарль бросился к нему и попытался перевернуть, чтобы лучше осмотреть рану. Но Гришка схватил его за руку, остановил. Рядом склонился Меншиков. Смертельная бледность разливалась по лицу Григория. Горлом пошла кровь, и Шарлю показалось, что вместе с кровью, Григория покидает и жизнь. Слезы катились по лицу француза, но он не замечал их. Воронов, с трудом приподнял голову, нашел глазами Шарля и, шевеля посиневшими губами, проговорил:
— Ох ты, как случилось-то… Жалко!.. Катька и Алешка… Нету теперь у них ни папки, ни мамки!.. Слышь… Брэзэ!.. Ты не серчай… Я раньше тоже не шибко верил тебе, а ты… ты — хороший… Ой… больно…
Григорий откинул голову назад, его тело на миг напряглось и обмякло. Лейб-медик, вызванный Петром, лишь покачал головой. Петр тяжело вздохнул и, переведя тяжелый взгляд на Анку, которую держали схватившие ее солдаты, выдавил:
— Повесить суку!
Затем он повернулся и пошел в шатер.
В яме, куда толкнули полураздетую Анку, сидел и хозяин постоялого двора, мрачно уставившись себе под ноги. Обернувшись он увидел окровавленное лицо девушки. Глаза их встретились.
Он встал, подошел к ней. Рукавом оттер кровь с запекшикся губ и покачал головой:
— Эх…дочка прости ты меня. Я во всем виноват. Если б не я не сидеть тебе в яме. Когда стал годами стареть, отдал тебе тот черный плащ, и обрек на погибель. Когда учил я вас, сирот стрелять, месть во мне играла. Да видать силы не равные, супротив царя заговор чинить..!
Анка гордо посмотрела на него:
— Моя месть — это моя месть! Ты тут не причем. А то, что не судьба ему от моей руки сгинуть, значит, бог уготовил ему кару страшнее моей!
Перед самым рассветом пришли солдаты вытянули полячку из ямы и повели к виселице. Старик встал и из ямы следил, как вели ее на казнь.
Из своей палатки, дожевывая на ходу, вышел Меншиков. Кликнул солдат, что вели Анку. Те остановились. Вот ведь дрянь! Посмотрел он на избитое лицо девушки.
— Дрянь! — повторил он вслух сквозь зубы и отвернувшись с брезгливостью пошел дальше. Забил барабан, оповещая о казни. Натолкнувшись на французов, Меньшиков обернулся, в глазах стояли слезы, голос дрожал:
— Гришка со мной в потешных полках с малолетства был! Репнин, помнишь? — Меншиков посмотрел на стоящего рядом генерала. — Ты ж у нас поручиком в роте той был… Э-э-эх!
Генерал не отвечал, мрачно глядя перед собой невидящим взором. Меншиков постоял, дернул в досаде головой, и, уходя, кивнул солдатам.
Палач надел Анке на шею петлю. Другой конец веревки закрепил на седле кобылы и, перекрестясь, стегнул лозой.
Лошадь дернулась вперед, веревка натянулась и подняла Анку вверх.
Де Брезе отвернулся. Раздался гортанный крик. Девушка забилась в конвульсиях и затихла.
Глава шестнадцатая
Во дворце на половине короля, как всегда, толпились придворные, жаждавшие присутствовать на утренней церемонии. Но к королю прошел один лишь секретарь с последней корреспонденцией писем. Позднее мимо них проследовал виночерпий короля шевалье ле Гранье, неся в золотом блюдце угощение для любимой собачки Людовика. Придворные не расходились, гадая, чем вызваны столь существенные изменения в распорядке.
Людовик же, откинувшись в прикроватном кресле с любимой собачкой на коленях, слушал месье Филиппа, казалось, забыв обо всем. Тот зачитывал принесенные корреспонденции и последние новости:
— Ваше Величество, после сокрушительного поражения шведов под Полтавой возрождается Северная лига. К Дании и Норвегии уже присоединились
