Деяния данов. Том 1

трапезу.

{10.18.5} Если же кто-то в своём высокомерии продолжал сидеть на чужом месте, то тот, чьё место он занял, должен был обратиться с жалобой на эту несправедливость к ближайшим соседям и использовать их в качестве свидетелей на тинге против нарушившего правила, после чего тот, кто упрямо не желал слушаться приказаний, с позором изгонялся со службы.

{10.18.6} Впрочем, у короля было право три раза освобождать виновных в этом проступке от необходимости понести наказание, при этом виновный пересаживался дальше от главы стола на столько же мест, сколько раз он отказывался уступить своему товарищу принадлежавшее ему место. ₂Закон был составлен столь предусмотрительно, что в нём была найдена середина между строгостью и мягкостью, а снисходительность сочеталась с суровостью. Эти правила не исключали возможности раскаяния и в то же время не позволяли провинившемуся остаться без наказания, ₃Если же кто-либо оказывался виновным в том же самом проступке в четвёртый раз то этого воина лишали его места и запрещали участвовать в [общей] трапезе, считая его недостойным ни есть из одной миски со своими товарищами, ни пить из одного кубка с ними. ₄Король считал непозволительным прощать вину более трёх раз, и тот, кто столь часто нарушал закон, должен был понести заслуженное наказание. ₅Вот каким презрением, [по его мнению], следовало наказывать упрямство! ₆Король с негодованием относился к тем, кто пренебрегает чужими заслугами^c, считая, что тот, кто не оказывает подобающего уважения равным себе, никогда не станет почитать тех, кто стоит выше него. ₇‘Таким же образом наказывались более мелкие нарушения’: например, если кто-нибудь называл другого бранным словом либо, желая оскорбить, обливал питьём [из своего кубка].

{10.18.7} Король чаще совершал походы по морю, чем [воевал] на суше. ₂Поэтому всякий раз, когда требовалась конница, те из его воинов, у которых не было своих лошадей, должны были, сменяя друг друга, ухаживать за чужими и охранять их. ₃Тот же, кто, отводя лошадей на водопой, вместо того, чтобы пользоваться по очереди то чужим, то своим конём, ездил всё время только на коне своего товарища, нёс вышеупомянутое наказание. ₄Таким образом, король старался приучать своих людей к [взаимному] уважению, полагая, что даже незначительное проявление высокомерия ради блага самих оступившихся следует наказывать соответствующей карой. ₅Тот же, кто трижды [оказывался повинен в том, что], принося в конюшни снопы [колосьев], кормил своего коня преимущественно зерном, а коням других воинов давал сено, в соответствии с этими правилами либо терпел бесчестье, либо с позором изгонялся из войска. ₆Столь же внимательно король следил и за тем, чтобы кто-нибудь не пускал своего коня вскачь и не мутил бы, таким образом, воду в то время, когда его товарищ переправляется через реку ниже [по течению] на своей лошади¹³¹.₇‘Вот с каким тщательным вниманием, [по его мнению], следовало относиться к любым, даже самым незначительным, велениям товарищеского долга!’ ₈Воина, которому было приказано стоять на страже и который заснул [на своём посту] так крепко, что можно было унести его одежду или оружие, постигало такое же наказание. ₉Для короля не было никакой выгоды в том, чтобы из-за собственной лени человек нерадиво относился к своему долгу перед страной исправно нести стражу.

{10.18.8} В отношении более тяжких проступков закон был более суров. ₂Если кто-то из его дружинников, [ударив] кулаком, мечом или палкой, наносил своему товарищу рану либо с силой вырывал что-то у него из рук, либо хватал кого-то за волосы на голове, или если кто-нибудь обращался к королю с жалобой на подобное, имея с собой достаточное количество свидетелей наличия состава совершённого преступления, то за этот свой тяжёлый проступок виновный исключался из дружины и был вынужден оставить военную службу. ₃Тот же, кто сильно пострадал от обидчика, должен был сначала предстать перед ‘восседавшим на своём троне’ королём и попросить его объявить обвиняемому воину о существующем законе. Затем ему следовало троекратно обратиться к обвиняемому, призывая его явиться на тинг, причём в этом случае каждого из них должны были сопровождать по два их товарища по дружине. ₄Если во время разысканий оказывалось, что ответчик является владельцем собственного дома, то обычно предлагали ему один раз провести слушания в его доме, а два [других] раза — при дворе у короля на его привычном месте, и было уже неважно: будет обвиняемый присутствовать при этом или нет¹³². Если же он не владел никаким имуществом, то судебное заседание проводило три раза в обычном для него месте при дворе короля. ₅С началом тинга те, кто выступал в качестве обвинителей,^{(л. 105об)}|| должны были дать клятву в том, что их иск к ответчику законен и что ни их расположение [к обвинителю], ни вражда [к обвиняемому] не повлияют на рассмотрение этого дела. Точно так же приносили присягу те, кто представлял сторону ответчика, и свидетели. ₆После этого начиналось основное разбирательство дела против обвиняемого, для чего нужно было заслушать показания двух свидетелей, которые также должны были поклясться, что ни их расположение [к обвинителю], ни их неприязнь [к обвиняемому] не заставят их говорить то, чего они не видели своими глазами или не слышали своими ушами. ₇При расследовании дел, связанных с нанесением вреда [королевскому] величеству, обычно доверяли тому, что было услышано, в то время как в других случаях требовались свидетельства очевидцев¹³³.

{10.18.9} Кроме того, ‘обвиняемому не позволялось возражать на обвинение и приводить доводы в свою защиту’; считалось, что свидетельство обвинения не может быть опровергнуто ни показаниями кого-то другого, ни словами самого обвиняемого. ₂Столь большой вес придавался словам свидетелей, что всякое сомнение в их правдивости’ воспринималось как сумасшествие, граничащее со святотатством. ₃Таким образом, обвиняемый — был ли он виновен или нет, — не мог ничего возразить ‘против разящих доводов обвинения’; ему не было позволено говорить что-либо в своё оправдание, если обвинитель уже принёс клятву¹³⁴.